Сакральный футбол

Маранов с интересом глядел на него, чувствуя симпатию к этому человеку. Он словно видел молодых людей советской поры, периода 60-х, эпохи Шпаликова, Высоцкого, Шукшина – этих искренних, честных людей с одномерной, чистой нравственностью. Этот бы не пропал ни в горячей точке, ни в плен бы не сдался, оставив последний патрон на себя. Откуда в нем это? Но истоки этой психологии просматривались четко.

Его воспитывал отец. Одиночка-инвалид, без одной ноги. Волевой крепкий мужик. Бывший десантник. Обувных и кожных дел мастер-надомник. Он много рассказывал ему про войну. Писал стихи, песни, пел их под гитару, когда приходили друзья. Такие же кряжистые, пьющие, русские мужики. Он слышал их разговоры о боях в Афганистане, в Чечне, в которых они участвовали, рассказы об операциях, о гибели товарищей. Он слушал песни, что они пели когда-то в бетонных укрытиях после боев. Совсем мальцом начал читать романы Проханова, которые стояли на полке у отца на самом и видном месте. Его воспитывали правильным, в хорошем смысле традиционным человеком. Он был готов к работе на пределе возможностей. Маранову оставалось только поставить задачу и развить его уникальные врожденные способности.

Компьютерные эксперименты неожиданно выделили еще одного относительно молодого игрока. Это был худощавый парень из Екатеринбурга, который, как он вначале предполагал, был отобран случайно. Его звали Денис Грознецкий. По ходу работы с пушками и роботами Андрей убеждался, что тот попадает, не глядя на партнеров, не случайно, и что за этим что-то стоит. Грознецкий выдал на пушках результат на уровне Пересветова – то есть на порядок лучший, чем все остальные. Это было удивительно.

– Денис, я бы хотел понять, как тебе удается попадать в ворота, не глядя. Можешь объяснить? Ты чувствуешь ворота? Интуитивно?

Грознецкий отрицательно мотал головой.

– Нет. Я их просто вижу.

– Каким образом? Я же видел, что на поле ты не глядел.

– Я вижу их по-другому. Я вижу их внутренним каким-то видением.

– Вот как? – Маранов был явно озадачен ответом. – У тебя ясновидение? А что ты еще им видишь?

– Я не знаю, это ли называют ясновидением. И оно у меня не постоянно. Просто когда идет напряжение, вдруг что-то включается, и я вижу. Я вижу положение роботов или людей, вижу, где свободно. Туда и бью.

– А в игре ты можешь увидеть расположение наших игроков?

– Это бывает. Я пару раз видел, как бегут наши трое. Я спиной был к воротам, а мяч им отдавал точно. Они мне говорили, что у меня на спине глаза.

– А что еще можешь видеть?

– Иногда события вижу, которые должны произойти. Раз было так. У отца перед домом гаражи. Ну, самопалом построенные. У отца там стояла машина. И вдруг я видел однажды, как приезжает бульдозер и сносит эти гаражи. Даже видел его номер и лицо бульдозериста. Рассказал отцу – мол, Отец не, гараж скоро будут сносить. Примите меры, договоритесь в управе. Отец не поверил. А через неделю реально приехали рабочие. И был этот бульдозер, и кран был. И гаражи снесли. Но таких случаев было у меня немного. Но были…

– Интересно. Давно это у тебя?

– Давно… Кстати. Один раз вас видел.

Грознецкий как-то странно посмотрел на Маранова.

– Так… И что же ты видел? – прищурившись, спросил Маранов.

Грознецкий подумал, потом сказал:

– Не знаю… Это могло быть случайностью. Вы как-то странно висели… Высоко в воздухе. А я видел вас сверху.

– На чем висел?

– На какой-то веревке… Здания пролетали. Я не понял, что это, к чему…

Андрей вдруг почувствовал тупую боль в сердце, тревогу.

– Ладно, Денис… Иди, работай, – сказал он, и пошел к себе. Он чувствовал, что этот разговор как-то задел его, но не мог понять почему. После разговора с Грознецким Андрей долго размышлял, как использовать способность этого необычного парня на пользу делу. И решил его оставить до времени как запасного, 12-го игрока одной из команд. А по поводу его способностей поговорить с Михаилом Георгиевичем.

Авральная, штурмовая, фактически фронтовая работа по совершенствованию мастерства продолжалась на базе изо дня в день, с утра до ночи. Фанатизм любого рода здесь только приветствовался. Все понимали: им приходится догонять тот футбол, что ушел далеко вперед; догонять по-русски – то есть бешеным напором, на надрыве, на воле, на сверхусилии. Бешеная идея догнать и перегнать лидеров – Бразилию, Германию, Францию – овладела всеми без исключения. Этот фронтовой, осадный режим заставлял парней выходить на площадки даже тогда, когда им хотелось спать, есть, отдыхать, смотреть ТВ. Они осознали, что без жертвенности идею не поднять, мечту не воплотить. Отобранные в команду сильные люди, характеры, личности обрели тут идею жизни и работали на нее, отбрасывая прочь все личностное. Таким образом, фантастическая идея главного тренера приобретала постепенно черты вполне определенной возможности.