Сакура-ян (огрызок 18 глав)

— Наверное, первым в «понимании» должна быть отмена твоего наказания за дезертирство и освобождение?

— Я награждена боевой медалью «За ранение», госпожа офицер. Я уже успела пролить кровь за нацию. Что есть у вас?

— А у меня есть работа — ежедневно защищать нацию от тех, кто отбывает наказание внутри стен «Анян»! Скучное и неинтересное занятие, за которое не дают наград. Но кто-то должен это делать, чтобы на улицах было безопасно.

Секунду подумав, киваю.

— Согласна. Кто-то, действительно, должен каждый день совершать необходимые вещи, для нормального существования социума. Однако каждый сам отвечает за то, как распоряжается своею жизнью.

Опять сцепляюсь взглядом с надзирательницей.

— Всем сесть! — помолчав и не став развивать спор, командует она всё ещё находящимся на ногах девчонкам. — Продолжить приём пищи согласно установленным правилам!

— Ты такая «вежливая», — наклонившись к моему уху, шепчет БонСу, буквально две секунды спустя, как надзирательница наконец «отчаливает» от нашего столика. — Зачем ты злишь охрану?

— У меня очень доброе сердце, — невозмутимо поясняю я ситуацию. — Но очень злой язык. Я работаю над тем, чтобы сделать его тоже мягкосердечным. Мне нравится меняться. Я не злю охрану, а просто тренируюсь.

— Всё нормально? — интересуется БонСу, бросив на меня внимательный взгляд.

— Да. Единственно — сижу в тюрьме и снова ем какое-то дерьмо. А так, всё остальное — просто в ажуре!

— Похоже, тебе долго придётся работать над своим языком!

— Дорога в тысячу миль начинается всего с одного шага.

— Так что с наградами? Как будешь их получать?

Не спеша отвечать, задумчиво пережёвываю бобы. А действительно?

— Администрация может предоставить тебе на несколько дней отпуск, — говорит моя собеседница, соблазняя возможным вариантом развития событий. — Если выберешь офис американского представительства.

— Представляю ощущения, когда нужно будет снова возвращаться в «Анян», — хмыкаю я и, подцепив пластиковой вилкой немного салата из зелёных водорослей, высоко поднимаю его, чтобы тщательнее разглядеть из чего именно он состоит.

— Зато побудешь на свободе. Неужели не хочется?

Изучив свисающие с вилки зелёные нити, решаю, что выглядят они достаточно безопасно для того, чтобы отправить их в рот.

— Меня терзают смутные сомнения, — жуя, признаюсь я. — Как известно, в этом мире за всё нужно платить. После недавней драки и так пришлось пообещать не нарушать правила исправительного учреждения. Страшно подумать, чего могут потребовать за отпуск.

— Почему — «страшно»?

— Потому, что людская глупость не имеет границ.

— Говоришь, словно несущий мудрость старый странствующий монах…

— Где же ещё набираться жизненного опыта, как не в тюрьме? Сиди, мысли да копи. Вот, чуток набралось, делюсь.

— Как-то не очень похож твой опыт на собственные умозаключения, — снова иронично хмыкает моя собеседница.

— А на что же он «похож»?

— На то, что я где-то уже слышала!

— Для всего нужно время, — вздыхаю я. — Ещё и года здесь не философствовала. Вот отсижу хотя бы половину срока — «своё» и попрёт. А пока будем считать, — постигаю смысл кем-то уже сказанных истин.

— Не успеешь с этим, — убеждённо произносит БонСу. — Твой оппа собирает подписи для помилования, у тебя — крутые американские награды. Не успеешь оглянуться, как окажешься на свободе!

Хмурясь, обдумываю услышанное.

Зачем БонСу меня так в этом убеждает? И, замечу, — не в первый раз. Надеюсь, она не сексотка, разъезжающая по ушам?

— Если не хочешь получить отпуск, то закажи доставку сюда! — предлагают мне.

— Зачем?

— Интересно посмотреть на американские награды. Скорее всего, администрация сделает из этого события торжественное мероприятие. Может, в этот день в «Анян» будет какое-нибудь праздничное меню? Бобы, действительно, уже достали!

Хм… а ведь это мысль! Вряд ли мне удастся получить под это дело отпуск, как говорит БонСу. С начала моей отсидки времени прошло совсем ещё ничего и, по всем правилам, я его никак не заработал. Плюс ещё мордобой, устроенный в столовой… Можно, конечно, попытаться выторговать для себя «исключение», размахивая премиями как флагом. Но это придётся просить, о чём-то договариваться… Совершенно нет никакого желания ныть, выпрашивая! А вот поставить всех ещё раз в неудобное положение, приняв в тюрьме фетиш-призы корейской эстрады, — это будет забавно…

— Спасибо, онни. — повернув голову к собеседнице, благодарю я.

— За что? — удивляется та.

— За идею. Действительно, съесть что-нибудь, резко отличающееся от стандартного рациона, — это «Das ist sehr gut».

БонСу секунду смотрит на меня, переваривая немецкую фразу.

— Ты ведь ничего не покупаешь в магазине? — спрашивает она. — Так?

— Я же сейчас в карцере. И у меня вообще денег нет.

Противоположная сторона тратит ещё пару секунд на осмысление ситуации.

— Давай, я куплю тебе то, что ты хочешь? — предлагает БонСу, придвинувшись ко мне и заглядывая в глаза.

— А что взамен? — интересуюсь в ответ, помня, — «даром, за амбаром», а в тюрьме это тем более так.

— Ничего. Просто так, по дружбе.