Саладин, благородный герой ислама

Глава XXV Трудный мир

Пришла зима. Не опасаясь пока христиан, которые в январе 1192 года вернулись к своим базам на средиземноморском побережье, Саладин распустил свою армию. Прежде чем дать своим эмирам и военачальникам возможность разъехаться после подведения итогов этой военной кампании, Саладин собрал диван, чтобы узнать, с кем, Конрадом Монферратским или Ричардом Львиное Сердце, ислам заключит мир. За время, проведенное в седле, он уже столько раз подписывал с франками договоры, что не ошибался в искренности и длительности подобных соглашений. Но как мы видели, постоянные раздоры, которые царили в христианском лагере, были ему только на руку. Все устали от войны. Английский король сам не скрывал своих мыслей, когда его посол встречался в Язуре с ал-Малик ал-Адилом, за несколько дней до похода крестоносцев на Иерусалим: «Повсюду разрушенные города. Как у мусульман, так и у христиан резервы живой силы и запасы продовольствия исчерпаны». Из-за того, что они топтались на месте, довольствуясь легкими стычками между передовыми отрядами, из-за того, что хоронили мертвых и видели горящие города, они потеряли энтузиазм, без которого армии, особенно в ту эпоху, были только инертной массой. Они шли долгие месяцы, но так и не увидели зажженный свет в конце туннеля… Энтузиазм нуждается в постоянной подпитке, постоянном действии, только тогда его можно сохранить. Ему необходимы победы, иначе он притупляется даже в самых доблестных сердцах. И мусульмане, и христиане после стольких лет утомительной войны стали признавать, что лучшее, что они могли бы сделать, чтобы выйти из этого тупика, в который они сами себя загнали, — это попытаться понять друг друга. Увы, в то время мир был сложным…

Цель Саладина состояла в том, чтобы как можно дольше продлить это хрупкое равновесие между миром и войной, которое в начале 1192 года характеризовало его отношения с крестоносцами. «Мир, которого хотят наши враги, — сказал он однажды своим эмирам, — конечно, не будет соблюдаться ими. Если я вдруг умру, они вновь завоюют Палестину. Сейчас они губят себя сами и вскоре, если мы сумеем бросить полено в огонь, который поглощает их, они не смогут нам сопротивляться. Будем терпеливы и бдительны. Мы возобновим военные действия, как только заметим благоприятные знаки, позволяющие делу ислама одержать окончательную победу». Первая часть этой речи была выслушана эмирами с одобрением. Что же касается второй, то она их ужаснула. Возобновить войну! Война, вечная война! Они осмелились заметить султану, что на этот раз было бы рискованно питать слишком большие надежды на результаты, которые принесет объявление новой священной войны. Маловероятно, что аббасидский халиф вновь проявит инициативу. И Саладин должен помнить, что его отношения с халифатом были всего-навсего корректными, что не помешало повелителю верующих отпустить в начале ноября 1191 года несколько нелюбезных замечаний в адрес некоторых ближайших помощников султана. Халиф сурово осудил поведение ал-Малика ал-Мозаффера Таки ад-Дина, двоюродного брата Айюбида, разграбившего земли Бектимора, поведение сына Зейн ад-Дина, который держал в плену протеже халифа Хасана ибн Кафджака и отнял у него его фьеф Киркук. Вот почему со стороны Багдада повеяло холодом. Кроме того, во время этой длительной кампании были убиты лучшие военачальники, большинство городов опустошены и не было больше денег, чтобы выплачивать жалование войскам. Эмиры были готовы принести необходимые жертвы и подписать мирный договор с английским королем, с Конрадом Монферратским и с государем Антиохии.