Саладин, благородный герой ислама

Пока первые крестоносцы собирались в путь, сельджуки утрачивали свою силу, не успев даже насладиться великолепной империей, которую они только что создали. События, происходившие в Сирии, благоприятствовали крестоносцам. Мусульманское политическое единство, навязанное железной рукой, не устояло перед лицом нового испытания, которому подвергался сирийский ислам. Наследники сельджуков превратились в феодалов, озабоченных защитой своих земель от набегов соседей. Связывающие узы были еще раз надорваны в момент, когда этническое и религиозное единство было необходимо, чтобы противостоять угрозе, которая все явственнее ощущалась на Западе, в странах латинской Европы, где монахи призывали к священной войне с неверными. И когда войска, двинувшиеся в Первый крестовый поход, обрушатся на землю Азии, сирийские эмиры не будут сильно озабочены закономерными последствиями этого нашествия. Их родовая и племенная рознь будет сильнее нависшей угрозы. Укрывшись в своих столицах, они будут считать, что находятся в безопасности за пустынями Месопотамии и станут скорее наблюдать за наступлением крестоносцев, чем покончат со своей враждой и объединятся для защиты ислама. Они так и не воспримут Первый крестовый поход всерьез. Для мусульман эта война не будет религиозной до тех пор, пока после глупого поступка Рено де Шатильона, захватившего в мирное время торговый караван, проходивший по его владениям, ее не возглавит Саладин. В этом гигантском исходе из Западной Европы к благословенным берегам Святой Земли набожные и легкомысленные мусульмане не найдут ни единого повода для беспокойства. Придется ждать прихода Саладина, который сможет усмирить и объединить вокруг себя непокорных эмиров, придется ждать гения Бейбарса и два века борьбы, чтобы первоначальные ошибки мусульманских вождей конца XII века были смыты кровью огромного числа людей, уничтоженных по дороге в Иерусалим эпидемиями, голодом, жаждой и войной.

Готфрид Бульонский находился в выигрышном положении. За несколько переходов он пересекает Анталию, громит турок, в то время как его брат основывает за Евфратом Эдесское княжество, которое могло бы угрожать Мосулу и Багдаду. После триумфальной кампании Годфрид Бульонский разбивает свой шатер перед Иерусалимом. После месяца осады город был взят и сто тысяч мусульман убиты. Восточное латинское королевство было основано под радостные крики христианского мира и стенания мусульман.

Христиане выкраивали себе государства: княжество Антиохия, которое осуществляло протекторат над Малой Арменией, Триполитанское графство, ограниченное с севера и юга внушительной крепостью Маргат и древним финикийским Библосом, наконец Иерусалимское королевство, включающее районы Моав, древнюю Набатею, которое было поделено на четыре части: графства Яффы и Аскалона, Тивериадское княжество, Сидонское баронство и сеньорию Монреаля на землях Трансиордании. Крестоносцы, завладев этой землей, где они прольют столько крови, повсюду построили крепости для защиты сирийского побережья и наблюдения за дамасской, алеппской или каирской дорогами.

Глава II Франкская Сирия

Теперь надо рассказать о том, что происходило во франкской Сирии в начале XII века, после победоносного завершения Первого крестового похода.

Несколько сотен отважных рыцарей тотчас после основания Иерусалимского королевства возвели в Сирии свои крепости, которые существуют по сей день, и мы с изумлением созерцаем их грандиозные руины. Эти огромные развалины воскрешают богатое прошлое франкского рыцарства.

На этой величественной сирийской земле, под этим необыкновенно чистым небом, где столько цивилизаций сменили одна другую, оставляя после себя только воспоминания о своих мертвых городах и исчезнувших народах, воинствующее христианство оставило свой след. Люди, пришедшие из-за морей, возвели подле неба, на вершине ливанских гор, среди величественных ландшафтов огромные замки, откуда они могли наблюдать за мусульманским миром и угрожать ему. Арабский путешественник Ибн Джубайр, посетивший Сирию в эпоху Саладина, отмечает, какой ужас испытывали мусульмане при виде этих неприступных крепостей, стоявших на краю пропасти в одиночестве среди вершин. Это были кошмарные призраки, от которых они не могли избавиться. Они возвышались перед лицом ислама, мощные и горделивые символы победоносного христианства, неусыпные сторожа этой федерации франкских государств, прочно пустивших корни на сирийской земле. Первые крестоносцы строили на века, что только еще больше подчеркивает разительный контраст между их прагматичностью (вспомним об ассизах Латино-Иерусалимского королевства) и романтической небрежностью багдадских владык.