Саладин

День за днем он постигал не только тайны и интриги, без которых не обходится ни при одном дворе, но и проходил своеобразную военную академию — получив под свое начало большой отряд воинов, он должен был обеспечить его постоянную готовность к новым битвам. Но главное заключалось в том, что попав в ближайшее окружение Нур ад-Дина, оказавшись в сфере притяжения его выдающейся личности, Салах ад-Дин невольно воспринял многие качества своего нового повелителя.

Вне сомнения, именно под его влиянием он стал куда более религиозным, чем прежде, и теперь предпочитал изучение Корана и хадисов чтению стихов и философских сочинений. Время от времени он все еще отдавал дань вину и публичным домам Дамаска, но позволял себе это всё реже.

Словом, если смотреть на происходившие в нем перемены глазами современного читателя, он постепенно превращался из либерала, типичного дитя эпохи Восточного ренессанса в ревностного мусульманина. Но следует признать, что такие же превращения начали происходить в то время со многими представителями мусульманской интеллигенции, все чаще приходившими к выводу, что именно «излишний» либерализм привел мусульман к поражению от варваров-крестоносцев. А следовательно, для победы над ними надо вернуться к роднику «чистой веры», неукоснительному исполнению всех предписаний Корана. Таким образом, крестоносцы в определенной степени несут ответственность за тот духовный откат, который произошел в исламской цивилизации после небывалого подъема в X–XII веках.

Но любопытно, что под теми же лозунгами выступает радикальный ислам и сегодня. И как когда-то в сердце Салах да-Дина, они находят отзвук в сердцах мусульманской молодежи во всем мире. Террористы из «Исламского государства» для этой молодежи не варвары, не палачи, а герои, возвращающие исламскому миру былые силу и величие — потому-то у этой организации и нет недостатка в новобранцах.

Но мы отвлеклись, а между тем после взятия Дамаска Нур ад-Дин продолжил свои усилия по объединению Сирии и, похоже, даже стал готовиться к походу на Иерусалим. Однако свалившая его в 1157 году тяжелая болезнь и последующие исторические перипетии помешали этим планам.

Но в 1163 году в Египте случилось событие, которое, как мгновенно поняли Нур да-Дин и Ширкух, позволяло начать процесс его присоединения к Сирии. С этого, собственно говоря, и берет свой отсчет «карьера» Салах ад-Дина как выдающегося полководца и государственного деятеля.

Глава третья ЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ

В 1163 году в Дамаск из Каира прибыл визирь Халифата Фатимидов Шавир (Шаур), свергнутый своим соперником Дильгамом. Как уже упоминалось, и в Багдаде, и в Каире халифы царствовали, но не правили — реальная власть сосредоточивалась в руках визирей. Последние, в свою очередь, должны были жить в постоянной готовности к тому, что в любую минуту в ходе очередного дворцового переворота можно потерять не только власть, но и жизнь.

Шавиру повезло — он сумел остаться в живых, вместе с небольшой группой верных ему воинов добрался до Дамаска и теперь, поднеся дорогие подарки, молил Нур ад-Дина о помощи. Взамен он обещал признать последнего своим сюзереном и выплачивать ему дань в виде третьей части доходов египетской казны, что составляло порядка двухсот тысяч динаров в год. Предложение было из разряда тех, от которых трудно отказаться, но, понятное дело, Шавир не вызывал у Нур ад-Дина доверия.

Вскоре в Дамаск прибыли и посланцы нового египетского визиря Дильгама: в ответ на дорогие подарки они рассчитывали, что правитель Сирии выдаст им беглеца.

Словом, Нур ад-Дин заколебался и вызвал к себе для совета Ширкуха и Айюба. Мнение Ширкуха было однозначным: следует направить в Египет небольшую армию для поддержки Шавира, и он, Ширкух, лично готов повести ее.

Во-первых, треть доходов из Египта как минимум удваивает казну правителя Дамаска, что дает ему возможность объявить о новых налоговых скидках, усилить к себе любовь народа, а заодно значительно расширить и укрепить армию.

Во-вторых (и это главное!), сам Аллах таким образом посылает в руки Нур ад-Дина Египет и дает возможность осуществить их давние планы его объединения с Сирией для борьбы с франками. О том, что в качестве будущего правителя Египта он видит именно себя, Ширкух, разумеется, благоразумно промолчал.

Нур ад-Дин не скрывал, что опасается не только того, что Шавир нарушит свои обещания, но и гибели армии — в случае, если Дильгам сумеет собрать значительную военную силу и вдобавок призовет на помощь франков.

— Шавир утверждает, что ему нужно лишь время, чтобы собрать своих многочисленных сторонников, которые воспрянут духом при виде нашей армии. Что ж, пусть собирает. Мы не станем слишком рисковать жизнями наших бойцов и ввяжемся в сражение только в крайнем случае, — успокоил Ширкух своего господина.