Саламандастрон

— Лето умирает, Мара. Я чувствую приближение осени. Листья желтеют, некоторые уже стали совсем бурыми.

— Так и должно быть, Самким. Никто не может остановить ход времени. Наверное, ты тяжело переживаешь разлуку с домом. Каков Рэдволл осенью?

— Там красиво в любое время года. Осень — пора сбора урожая. Мы начинаем собирать фрукты и овощи. В это время делают октябрьский эль, варят каштаны в меду. Мы допоздна сидим вокруг костра в саду, наслаждаемся ужином и слушаем истории и песни о прошедших днях. По утрам обычно тихо. Шуршат листья в лесу, в траве выступает роса, пахнет хлебом и булочками, которые пекут на кухне. Днем можно полежать на солнышке и съесть спелое яблоко или сочную сливу. Рэдволл не похож ни на какое другое место.

— Ты, должно быть, очень любишь свой дом?

— Да, аббатство — это все для меня. А ты, Мара? Саламандастрон такой замечательный, ты любишь его?

Барсучиха медленно пропускала песок между когтями.

— Я выросла в этой горе. Сегодня утром я почувствовала, что по-настоящему люблю это место. Но, боюсь, я никогда не стану чувствовать себя тут как дома. Здесь слишком много тяжелых воспоминаний. Я не хотела бы оставаться здесь до старости. Уже сегодня я заметила перемены в Урте Белом, он все больше становится похожим на своего брата. Жизнь здесь не для меня.

— Что же ты собираешься делать? Куда пойдешь?

— Я последую за своим сном.

— А-а! Сегодня ночью тебе приснился Мартин Воитель?

— Откуда ты знаешь?

— Потому что он и мне приснился. Мартин велел мне оставаться одному, и тогда ко мне подойдет Защитница аббатства. Это ты, Мара?

Барсучиха обернулась и глянула бельчонку прямо в глаза:

— Мартин сказал мне, что это моя судьба. Он сказал, что я буду счастлива в Рэдволле.

Самким взял ее лапу:

— Так оно и будет. Нам пора домой, Мара из Рэдволла!

42

Осень была уже у порога, но аббатиса Долина стоически отказывалась назначать День Названия. Каждый день с самого утра она выставляла на стены дозорных, которым надлежало стоять до сумерек — и в солнечные дни, и в ненастные, когда из леса подступали туманы. Но Самким и Арула все не шли.

Как-то ветреным утром, сидя в сторожке, аббатиса Долина и Вера Иголка потягивали мятный чай с ореховыми бисквитами. Подруги вышивали прикроватные коврики. Вера Иголка поправила на кончике носа очки:

— Мои старые глаза стали сильно уставать в последние дни. Наверное, это из-за долгого ожидания на стене. Я подолгу смотрю вдаль.

Аббатиса сурово глянула поверх очков на подругу:

— Вера Иголка, что я тебе говорила? У нас хватает молодежи, которая так и рвется на стену. Тебе нет никакой нужды стоять там в ненастье.

Ежиха подлила чаю своей гостье:

— Но я хочу первой увидеть их. Кроме того, это спасает меня от нашего Думбла. Этот малыш — сущий террорист!

— Точно! — Аббатиса закивала в знак согласия и сделала стежок. — Куда я ни пойду, обязательно выныривает Думбл и начинает клянчить День Названия.

— Может быть, Осень Орла? — хихикнула ежиха.

— Честное слово, если я еще раз услышу такое, оторву маленькому негоднику хвост! — возмутилась аббатиса.

В этот самый момент маленький негодник был участником одного из многих секретных совещаний, происходивших в последние дни. Третий день варили эль, и такие тайные совещания вошли в привычный распорядок дня. Кротоначальник и Тодд Иголка устраивали их в погребе, или в спальне, заставляя брата Остролиста присматривать за дверями, или просто в саду. С Думбла взяли страшную клятву, что он ни словом не обмолвится ни аббатисе Долине, ни ежихе. До тех пор, конечно, пока не придет время.

Очаги на кухне гасили поздно, в горячих духовках румянились на добавку оладьи, булочки, пирожки и запеканки. Кроты постоянно сновали через сад, по секрету беседуя друг с другом. Некоторые из них катили огромные сыры из кладовых и тоже беседовали. Другие толкали перед собой большие бочки с октябрьским элем и клубничным напитком и тоже беседовали. А иные беседовали, укрывшись за какими-то таинственными мешками.

Ближе к обеду ветерок сник, и также поникла голова аббатисы Долины. Старушка заснула прямо в кресле у камина. Вера Иголка укрыла ее пледом, который они вдвоем и вышили, и, стараясь не шуметь, вышла за порог.

Солнце как раз показалось из-за рваных туч, когда король Макстрах расправил крылья и сделал короткую пробежку. При этом золотой орел чуть не столкнулся с ежихой. Резко затормозив, он повернулся и стал разбегаться в обратном направлении. Ежиха почтительно следила за ним.

— Извините, Ваше Величество, я не помешала? Вы, наверное, делаете утреннюю зарядку?

Макстрах фыркнул и еще раз переступил с одной лапы на другую:

— О нет, дор-р-рогая. Если это и зар-р-рядка, то зар-р-рядка для кр-р-р-ыльев, моим пер-р-рьям нужен хор-р-роший ветер-р-р.

Как следует разбежавшись, он взмыл в воздух.