Саламандра. Противостояние страсти

— Позволь поухаживать за тобой! — Леонид стал за спиной Ангелины и, опуская плащ с плеч, нежно целовал открывшуюся шею, вдыхая запах цветочных духов. Шарф сполз вниз и вместе с плащом занял место на вешалке.

Ангелина повернулась к Леониду лицом:

— Иди ко мне! Я так долго ждала этой встречи!

Леонид ничего не ответил, только щелкнул ключом в замочной скважине. Им никто не должен был помешать.

Он восхищенно пробежался по стройному телу голодными глазами:

— Надеюсь, не разочарую тебя, мой Ангел.

— Как ты можешь меня разочаровать? Ведь ты моя мечта! — воодушевленно сказала Ангелина, взяв Леонида за руки.

Их ладони сомкнулись в замок, и единый порыв страсти пронзил их тела, будто разряд молнии, попавший одновременно в два сухих дерева.

Поцелуи звездопадом посыпались на тела жаждущие ласки. Леонид, разгоряченный желанием, усадил Ангелину на стол и несдержанно целовал ее шею, мочки ушей, медленно расстегивал одну за другой пуговицы на блузке, покрывая поцелуями горячую кожу и оставляя влажные следы настойчивых губ.

Ангелина взялась за галстук и попыталась ослабить его на шее, но ее пальцы не имели опыта в этом деле. Мужья Ангелины не носили галстуки, и она застопорилась, оставив руки на груди Леонида и не желая отрываться от его губ, чтобы посмотреть, как же его снять — этот солидный элемент делового стиля.

Леонид догадливо снял зажим для галстука и бросил небрежно сам галстук на стул, не прекращая целовать Ангелину. В губы, щеки, глаза, висок.

Ангелина пуговичка по пуговичке расстегнула его рубашку, добравшись до груди, покрытой черными волосками.

Леонид носил деревянный крестик на нитке. Ангелина сочла это положительным знаком. Ведь у Иисуса тоже был деревянный крестик и золотое сердце. А у большинства современных людей все наоборот — золотые кресты и деревянные сердца.

Пока Леонид снимал с Ангелины блузку, она вспомнила и о Боге, в которого до конца не верила, но подумала, что если он существует, то она сейчас близка к совершению одного из самых страшных грехов — прелюбодейству. Седьмая заповедь — не прелюбодействуй. «Прелюбодейство разрушает человека телесно и душевно».

Но остановиться Ангелина и не подумала. На стул легла ее блузка, сверху рубашка Леонида. Его горячее дыхание обжигало и сводило с ума. Он опустил лямки бюстгальтера и не торопясь, умело расстегнул застежки на спине. Одной рукой он обнимал Ангелину за талию, притягивая к себе, второй нежно сжимал грудь. Его напористый язычок то проникал в приоткрытый рот, то облизывал влажные податливые губы. Ангелина чувствовала, как в ней закипает кровь, как бабочки кружатся в бешеном танце в ее животе, и как стон наслаждения волной подкатывается к горлу.

Леонид не спешил. Его руки скользили по спине, опускаясь ниже и сжимая аппетитные формы. Он целовал шею, проводил языком по мочке уха, не обращая внимания на серьги.

Ангелина сняла их и бросила на стол, позволив Леониду еще активнее целовать ее ушки. И он целовал, проникая язычком внутрь, отчего Ангелина еще больше заводилась, вырывалась и постанывала, возбуждая Леонида своим сбитым дыханием.

Леонид смотрел на ее грудь, на белую кожу и две спелые вишенки. Он проводил пальцами по вздернутым соскам и, так же, как и Ангелина, тяжело дышал, не произнося ни единого слова.

Молча, он раздвинул коленом ее сжатые ноги и задрал юбку. Ему открылось нижнее белье и кружевные каемки сексуальных чулочков. Леонид рывком присел у ног Ангелины и начал осторожно снимать с нее трусики, опуская их вниз по стройным ногам. Его руки немного дрожали, и трусики зацеплялись о высокие каблуки, но Леонид справился с поставленной задачей — Ангелина была практически раздела.

Леонид вновь сравнялся с Ангелиной, жадно впиваясь в ее губы. Ангелина нащупала его ремень и опять застопорилась, будто ей никогда в жизни не приходилось расстегивать ремни. И снова Леонид пришел ей на помощь. Он сам расстегнул ремень и молнию на ширинке. Его брюки небрежно упали вниз.

Ангелина откинулась назад, бросив взгляд на трусы Леонида и выпирающий бугорок. Она еще никогда его не видела и уже представляла, какой он — розовый и твердый.

Но Леонид не торопился снимать трусы и выпускать своего дружка на свободу. Он снова коснулся гладких ножек, нежно массируя их всей ладонью. Его губы захватили сосок и нежно посасывали его. Потом его поцелуи опускались все ниже и ниже. Он целовал Ангелину в живот, слегка покусывая, оставляя розовые мокрые отпечатки.

Ангелина запустила пальцы в его волосы и круговыми движениями массировала затылок. Волны удовольствия захлестывали. От наслаждения она закатила глаза, и запрокинула голову назад.