Саламина

Когда через час с лишним мне захотелось приклонить свою голову, Мозес проводил меня в удобную спаленку наверху (там уже был разведен огонь) и показал такую мягкую постель, о какой усталый человек может только мечтать.

Мой экипаж явился к завтраку. Они требовали денег. Часть платы им полагалось получить, когда они вернутся в Какертак: так было договорено с ними и с начальником торгового пункта Нильсом. Нет, они хотели, чтобы я расплатился с ними полностью сейчас. Я заплатил. Мог ли я знать, что они получат второй раз с Нильса? Они это сделали. И едва мы с Давидом вновь тронулись в путь, как убедились, что их россказни о снежных заносах — чистая ложь. Берегись Какертака, о путешественник!

Расплатившись с пиратами и купив сани, мы занялись ловлей собак: пять собак, приобретенных в Какертаке, сбежали.

К счастью, недавно выпал снег, и мы скоро отыскали их следы на близлежащих холмах. Следы вели то на гору, то вниз, то по кругу, и наконец мы увидели всех пятерых беглянок вблизи дома. Запрягли собак и выехали в полдень.

Проводником у нас был человек, о котором я уже рассказывал, — тот самый, который научил жену вести себя как следует, исколотив ее палкой. Это превосходный проводник и лучший каюр в поселке самых лучших, как говорят, каюров в Гренландии. Жители Скансена — углекопы. В летнее время на холмах в глубине острова они открытым способом добывают уголь, зимой переправляют его и перевозят дальше в Годхавн на продажу. Санный путь вверх и вниз по склонам холмов острова Диско — тяжелый путь.

Дорога в этот день была ровная и твердая. Мы ехали гуськом: впереди проводник, потом я, сзади Давид. Ему пришлось немного повозиться со сборной упряжкой собак.

День прекрасный, я лежал в санях на солнце и дремал. Проснулся я как раз вовремя, чтобы успеть заметить, как проводник, державшийся за стойки саней, исчезает на спуске с очень крутого сугроба, но слишком поздно, чтобы успеть вскочить: я тоже полетел вниз вверх ногами. Холодный снег окончательно разбудил меня.

На пути попался крутой спуск. В таких местах собак отводят назад, пропускают постромки под сани. Вы беретесь за стойки, зарываетесь пятками в снег, задираете сани кверху так, что почти садитесь на снег, и спускаетесь с горы. Быстрей, чем могут бежать собаки, вы спускаться не будете.

Дорога в Годхавн на протяжении двух третей пути идет берегом. Затем там, где на пути возвышается горный отрог, заканчивающийся крутыми скалистыми обрывами, она поворачивает в глубь острова и дальше проходит через высокий перевал. Сначала длинный и утомительный подъем, потом длинный и приятный спуск к Годхавну.

В окрестностях Годхавна дорога идет по равнине. Здесь задней стороной к холмам и фасадом к морю, расстилающемуся за равниной, одиноко стоит деревянное здание — самый большой жилой дом в Гренландии. Это Датская полярная станция, построенная для обслуживания всех изучающих Гренландию. Исследователи могут читать в библиотеке станции, проводить опыты в ее лаборатории, спать на кроватях станции, питаться в ее гостеприимной столовой, а для своего общего умственного и духовного развития получать советы от директора станции доктора Порсильда. Я пришел на станцию в поисках пищи и крова. Я уехал оттуда спустя две недели, обогащенный всем тем, что станция могла дать. Хотелось бы, чтобы в мире было побольше таких пристанищ.

Мы выехали на равнину в сумерках и быстро направились к станции. Около нее прогуливались два датчанина; они уставились на нас. Уверенный, что их восхищенные взгляды направлены на меня, я откинулся назад с тем умышленно небрежным видом, который служит признаком умения хорошо править. На следующий день я познакомился с этими датчанами — с управляющим, господином Шульцем, и его женой.

— Так это были вы! — воскликнули они вместе и рассмеялись. — А мы на вас и не смотрели. Мы глядели на собак. Эти собаки, решили мы, не здешние.

XLVIII Столица

Столица Годхавн, 14 апреля; шестнадцать дней как мы выехали из дому. В нашем распоряжении неделя; езды же до Хольстейнборга на лодке три дня.

В Годхавне было четыре моторные лодки: губернатора Гренландии, полярной станции, «Краббе», принадлежавшая раньше экспедиции Вегенера, и «Авангнамиок». Моторная лодка губернатора, как и следует, предназначена только для официальных высоких особ; лодку полярной станции в это время нельзя было спустить на воду; «Краббе» и «Авангнамиок», по-видимому, можно было и арендовать и спустить на воду.