Саламина

— Конечно, — сказал доктор Порсильд, — он может завтра же приняться за дело.

Еще есть время! Я примчался как раз к началу рабочего дня в управлении, ворвался, выложил свою новость.

— Гм, он подойдет, — ответил губернатор.

— Так ему можно приступить? Немедленно? — воскликнул я.

— Нет, мистер Кент, у нас так не делается. Нет, постойте. Нет, я хотел бы сначала получить письмо, письмо от доктора Порсильда, в котором он изложил бы свое любезное предложение услуг Христоферсена. Нам, вы понимаете, это нужно для дела.

Ну, конечно, им нужно! Видимо, я никогда не научусь поступать как надо — и отправился бегом обратно.

— Губернатор, — сказал я, — приветствует ваше любезное предложение, доктор Порсильд, и он хотел бы, если вы будете так добры, иметь его в письменном виде. Чтобы подшить к делу, вы понимаете. Они обязательно должны…

— Чепуха! — выпалил доктор сердито, берясь за перо.

Он настрочил письмо. Держа его в руке, чтобы оно просохло на ветру, я побежал к губернатору.

— Вот, сэр, — сказал я, задыхаясь, и передал ему бумагу.

Добрый губернатор дважды прочел письмо.

— Садитесь, мистер Кент, я должен это обдумать.

Он прочел письмо, сложил его, положил обратно в конверт и отложил аккуратно в сторону, на определенное местечко.

— Да, это меня удовлетворяет. Теперь относительно платы механику.

— А это все улажено, — сказал я поспешно, — я должен уплатить доктору Порсильду за рабочее время Христоферсена.

Губернатор улыбнулся.

— Нет, мистер Кент, — возразил он, — все это нужно делать нормальным путем. Наши дела должны быть в порядке. Нет, доктор Порсильд должен представить администрации счет за рабочее время механика, а мы оплатим его доктору Порсильду. Тогда мы сможем включить эту сумму в ваш счет за лодку. Счет будет переслан в Копенгаген в управление и там зарегистрирован. А вы его оплатите, когда прибудете туда после отъезда из Гренландии.

— Согласен, сэр. И теперь, сэр, мы можем приступить к работе?

— Да нет же, мистер Кент.

Видимо, я никогда не научусь тому, как все нужно делать.

— Нет, я скажу, чтобы приготовили распоряжение, и отошлю его с курьером доктору Порсильду. По получении его доктор Порсильд может дать указание своему механику, чтобы он явился.

Окрыленный успехом, я взбежал на гору и радировал наконец радостную новость: «Все улажено. Приеду». Затем, дав губернатору время доставить распоряжение, вернулся на полярную станцию. Но я слишком поторопился, распоряжение еще не прибыло. Было уже около десяти часов; до полудня оставалось два часа. Христоферсен ждал тут же разрешения начать работу. В двенадцать он ушел на обед. Курьер, подумал я, тоже ушел обедать. В час его еще не было. Христоферсен вернулся и ждал. В половине третьего или в три он ушел, сказав, что у него дома есть дела и что его можно найти дома. Четыре, пять — нет распоряжения. В шесть на дорожке появился человек, направлявшийся к дому; письмо доктору Порсильду. Доктор вскрыл его: это было распоряжение.

— Мы можем завтра начать? — спросил я.

— Нет, — сухо ответил доктор, — завтра нерабочий день.

Вечером мне пришла телеграмма: ««Диско» прибыл в Хольстейнборг».

XLIX Восход солнца

На самом юге Северной Гренландии находится колония Хольстейнборг. Это оживленный городок. Здесь есть консервный завод, верфь, летом маленькая гавань переполнена моторными лодками рыбаков, которые ловят палтуса. Хольстейнборг — центр этого промысла. В Хольстейнборге люди работают, и это чувствуется. Капитально построенные деревянные домики жителей показывают, что прилежание вознаграждается. Капитанам этот порт очень нравится: грузчики — мужчины и женщины — разгружают здесь суда вдвое быстрее, чем в любом другом гренландском порту.

Если бы гостеприимство, оказываемое путешественнику в Гренландии, не напоминало постоянно, что есть много добродетелей, уживающихся с ленью и толстокожестью, то он жестоко осудил бы датчан. Неумение и лень: у всех гренландских датчан эти два порока бросаются вам в глаза. Но так прелестна атмосфера игрушечной деревни в этих колониях с их ярко раскрашенными административными зданиями, как в Старом Свете, крохотными домиками гренландцев, «похожими на детей» людьми в красивых костюмах, прогуливающимися повсюду и оживляющими зрелище; добрый управляющий, широкое гостеприимство — все это так трогает сердце, что беспристрастное суждение не выдерживает соблазна.

В Хольстейнборге пробуждаешься, как от толчка. Здесь вместе с последним ударом часов, бьющих семь, артели выходят на работу, из дому появляется управляющий, с острым взглядом, настороженный. Он начинает свой рабочий день, и все вынуждены также приступить к работе. Быстро шагая, управляющий поспевает всюду: все дела идут с ним в ногу. Он служит примером энергии, и если цель гренландской колониальной системы заключается в том, чтобы побудить местных жителей улучшить свое существование усердной работой, то почему Гренландия не наводнена такими людьми?