Саламина

Так происходило и в этот раз. После игры в мяч в Кекертате победитель вернулся с мячом домой и устроил праздник. Гости оставили детей дома, как это обычно делалось, под присмотром слабосильной старушки. Один ребенок начал плакать, и присматривавшая за ним старушка по просьбе детей сделала им «аягок» из собачьей лопатки. Вскоре все дети увлеклись игрой.

В этой игре, если ребенку не удается попасть в одну из дырок на аягоке, он передает его следующему. И так, от одного к другому, аягок дошел до самого младшего. Этот не промахнулся ни разу. Во время игры дети заметили, что нары, на которых они сидели, движутся, а шкура на окне выпучилась внутрь. Тогда один из ребят бросил аягок в окно. Было очень ветрено, все лампы задуло. Дети забились в угол на нарах, а самый старший отправился в соседний дом за огнем. Лампы зажгли, дети продолжили игру, и, как и раньше, младший ни разу не промахнулся. Потом нары снова начали двигаться, и тут в дальнем конце сеней появилась большая фигура, одетая в амаут (меховая одежда с капюшоном; в капюшоне часто носят маленьких детей). Повернувшись лицом к морю и держась спиной к детям, фигура стала приближаться. Наконец она обернулась и показала свое лицо. Дети в испуге убежали. Тогда старушка, присматривавшая за детьми, взяла свое «уло»,[31] ударила им привидение по лицу, начала бить его ногами и прогнала вон.

Когда люди вернулись из гостей, старики сказали: «аясисарпут».

На этом кончается история о Нернаке и его семье, рассказанная дочерью Нернака, Арнапе.

Исходя из приводимых ниже заключительных «воспоминаний» Эмануэля, есть основание думать, что его дед ангакок, если он когда-нибудь существовал, приходился ему прапрадедом. Из повествования это ясно, но все даты, приводимые в рассказе, нас путают. Даты у Эмануэля странные. Ему ничего не стоит сказать: «В 1869 году я впервые заметил, что у меня есть старая бабка», хотя записи в церковной книге показывают, что только 28 марта 1871 года мать Эмануэля заметила, что у нее есть Эмануэль. В лучшем случае он был замечен в августе 1870 года, если предположить, что мать знала о нем за восемь месяцев до его появления на свет. Но что знают эти старики о датах? И какое им до них дело? В день рождения сестры Эмануэля, Беаты, я спросил ее:

— Сколько вам сегодня исполнилось, Беата? Тридцать два?

— Не знаю, — ответила она, — может быть.

— Или, может быть, тридцать три?

— Да, — сказала она и радостно улыбнулась.

А глупые записи утверждают: «Беата Элизабет Катрина (Самуэльсон) Лёвстром род. 13 июня 1878 г.» Во всяком случае, если великий предок Эмануэля и не мог, как утверждает Эмануэль, родиться в 1700 году, он все же мог быть языческим ангакоком в отдаленных местах на севере Гренландии в восемнадцатом веке или несколько позже. Пусть цифры лгут, но Эмануэль не лжет. Внимание! Говорит Эмануэль.

История мужа Арнапе

Тот, кто рассказал мне эту историю, начал так:

«Теперь я расскажу тебе о своем деде. Он родился приблизительно в 1700 году и был великим ангакоком. Жена его тоже была ангакоком, причем более сильным, чем он сам. Выпуклые глаза женщины говорили о большой борьбе, которую она вела из-за своих духов-помощников.

Они жили к северу от Игдлорсуита близ берега, в Эркутаке, который никогда не покидали. У них были только сыновья, а жене очень хотелось иметь дочерей. Наконец, не в силах больше противиться желанию иметь дочь, она взяла на время другого мужчину, чтобы забеременеть и родить девочку. Ребенок родился, и вправду — девочка. Она была последним, самым младшим ребенком в семье. Ее назвали Арналуак. Счастливая мать почти не отходила от нее.

Однажды разразилась эпидемия какой-то болезни, занесенной английскими китобоями; умерли почти все жители поселка. Случилось это летом, когда люди жили в палатках. Все заболевали и умирали. Мать Арналуак ничего не могла для них сделать, но над своими детьми она совершила волшебный обряд раньше, чем они успели заболеть. Вот как она это сделала.

Как-то ранним утром она повела всех детей, одетых только в штаны, без камиков, на берег и там побросала одного за другим в воду, а затем обрызгала соленой водой. Проделав это, она пошла с ними назад, расположив их гуськом по возрасту: самого старшего впереди, самого младшего последним. Им было позволено войти в палатку только после того, как все они прикоснулись к потайному зубу белого кита.

Когда все дети зашли в палатку, мать постояла сначала в одном углу, потом в другом и весь день переходила из угла в угол. Так она наложила на детей чары ангакока и предохранила их от заболевания. Ни один из них не умер, несмотря на смерть всех остальных жителей поселка.