Салат из креветок с убийством

— Безусловно, — согласился Хутиэли. — В той самой квартире, которую Нурит сдавала тебе десять лет назад и где ты ее… м-м…

— Ах, не напоминайте! — вскричал Арончик, воздевая руки.

— Скажите, какой стыдливый… Так вот, в той самой квартире двое суток назад умер жилец, страховой агент по имени Моти Визель. Умер на глазах трех его друзей — стоял и вдруг упал мертвый. Полагаю, что ты можешь что-то сказать о том, почему это произошло. Я прав?

— Вы верно выразились, — задумчиво произнес Арончик. — Такое у меня предчувствие, что Моти хлопнули. Были причины.

— Причины, может, и были, — пожал плечами Хутиэли, — но, да будет тебе известно, эксперт однозначно утверждает, что Визель умер от обширного инфаркта. Никто его не убивал и убить не мог. Так что твоей информации, в чем бы она ни состояла, грош цена…

— Погодите, инспектор, — вмешался Беркович, внимательно слушавший разговор Хутиэли с бродягой, — я слышал об этой истории краем уха на утренней летучке. Дело ведет Горелик?

— Именно. Это дело скинули на сержанта, потому что там и искать-то нечего, — хмыкнул инспектор. — Никакого криминала.

— Смерть Визеля действительно была естественной?

— Однозначно. Инфаркт. Случается даже с молодыми людьми, ничего не поделаешь.

— Я все же хотел бы послушать, что имеет сказать… э-э… Арончик.

— С вашего позволения, мое имя Арон Шикльгрубер, — заявил бродяга, приподнимаясь на стуле.

— Теперь ты понимаешь, Борис, почему этого типа все предпочитают звать только по имени? — ехидно спросил инспектор.

— М-м… да. Так что вы хотели сказать, господин… э-э… Арон?

— Сто шекелей, — потребовал однофамилец главного негодяя планеты.

— И ключ от квартиры? — произнес Беркович фразу, которую присутствующие не поняли. — Хватит с тебя пятьдесят.

Он достал бумажник и протянул Арончику купюру.

— Эй, — воскликнул инспектор, — что ты делаешь? Теперь он тебя достанет своей информацией!

Бродяга схватил купюру, рассмотрел на свет, сложил и спрятал в карман, больше похожий на дыру в одежде.

— Так вот, — сказал Арончик, глядя Берковичу в глаза и не обращая на Хутиэли никакого внимания, — в тот вечер в гостях у Моти были три его друга: Цахи, Реувен и Барак. Цахи работает в компьютерной фирме, Барак — в каком-то министерстве, а Реувен — химик, причем, я слышал, гениальный. Впрочем, это и полиции известно. А неизвестно полиции, что Барак с Реувеном ненавидят Моти сильнее, чем моя бабушка ненавидела свою свекровь, вечная ей память.

— Почему? — быстро спросил Беркович.

— Старая история. Они вместе служили в Гивати. Была какая-то очередная военная операция в Ливане, Реувен был ранен, Барак бросился его спасать и был ранен тоже. А Моти струсил. Или хуже того. Я слышал о какой-то истории с девушкой… Моти за ней ухаживал, она предпочла Реувена… В общем, Реувен как-то сам говорил, что Моти намеренно не стал их спасать — воспользовался случаем и оставил умирать на поле боя. Негодяй, верно? Я бы на месте Реувена тоже захотел его убить.

— Если бы все было так, как ты говоришь, — вмешался инспектор, — в армии провели бы расследование, и Визель пошел бы под суд.

— О чем вы говорите? — Арончик даже не повернулся в сторону Хутиэли. — Конечно, расследование провели, но ничего не доказали. Реувен с Бараком не стали ворошить прошлое, а остальные солдаты просто не видели того, что происходило. Конечно, ни Реувен, ни Барак с Моти долгое время не поддерживали отношений. Но потом помирились — Моти сделал им очень выгодные страховки, видно, замаливал свой грех. Они опять начали бывать друг у друга. Говорили, что, мол, все проходит, все забывается. Ничто не забывается, господа! Это я вам говорю! Просто Реувен с Бараком ждали подходящего момента, вот и все. А когда момент настал, они этого негодяя отравили.

— Кошмарная история, — пробормотал инспектор. — Я бы тебе поверил, если бы не одно обстоятельство: Визель умер от инфаркта, и тому было трое свидетелей, не считая врачей, поставивших диагноз, и нашего лучшего эксперта, производившего вскрытие. Никто Визеля не отравил и отравить не мог. Кстати, для сведения — вся посуда, которой пользовались в тот вечер, была подвергнута анализу. На всякий случай. Никаких следов яда. Во всяком случае, если говорить об известных. Может, какой-нибудь редкий… такой, что Рону и в голову не пришло проводить такой анализ. Но это, согласись, слишком сложно — есть более простые способы убийства. Так что, Борис, ты зря потратил пятьдесят шекелей.

— Вы сказали, что Реувен работает в химической фирме, — сказал Беркович. — Может, знаете — в какой?

— Я все знаю, — заявил Арончик. — Еще полсотни…

— Ну ладно, — вздохнул сержант, — я это и сам могу узнать.

— Э-э… Я не такой хапуга, как вам кажется, — сказал Арончик укоризненно. — Могу и бесплатно… Он работает в компании “Авиталь”. Они там что-то делают для фармацевтической промышленности. Точно не скажу.

— И не нужно точно, — кивнул Беркович. — Я думаю, что и так все понятно.