Салямиллион

У Прорна III было три сына. Первый, Силеннаруку, возмужав, прославился силой своих рук. Второй, Смеллицом, когда вырос, понравился людям отважным выражением лица. Никакой ужас и никакое горе не могли изменить его бравых черт. Никакая слабость и никакая деморализующая эмоция не могли изогнуть его губы или увлажнить глаза. Третьего сына короля Прорна звали Беленд, и, войдя в зрелый возраст, он выделялся среди сородичей довольно впечатляющей частью тела, которую мы в настоящий момент и при нынешней политике издательства не можем назвать конкретным и коротким словом.

Беленд, одинокая печальная душа, провел всю юность в лесных чащобах среди диких зверей, но вел себя там, чтобы вы знали, прилично — никаких извращений, а просто здоровая радость на свежем воздухе и на лоне дикой природы, прогулки и отдых в компании волосатых медведей и прочие подобные забавы. Войдя в полную зрелость и столь переполнившись ею (надеюсь, вы поняли, что я хотел сказать), он однажды вышел прогуляться по лесным тропинкам Таур-Эн-Ферно. Стояла ранняя осень. С крон дубов, пылавших красной и оранжевой листвой, осыпалась пыльца, казавшаяся дымом.

Между тем королева Ева Аттим III из рода Артура Кирпича имела одну-единственную дочь, и это была прекрасная Плюшкием. Однажды принцесса тоже вышла побродить по лесу. Ей захотелось пропеть пару песен, выкупаться голой в большом пруду и предаться тем особым увеселениям, которые предназначены специально для лесистой местности.

Плюшкием была удивительно красивой, благонамеренной, элегантной и наивной девушкой. Грациозной и чистой. Или я уже говорил об этом? В любом случае, ее справедливо считали эльфийской принцессой выдающейся природной красоты. Естественно, увидев деву у пруда, Беленд тут же влюбился в нее. Он решительно приблизился к ней и вступил в беседу. А затем они долго гуляли среди деревьев и делились подробностями своих биографий. И чем больше они узнавали друг друга, тем сильнее девушку тянуло к Беленду. Он был таким пригожим и милым. Он рассказывал ей истории о своих многочисленных опасных приключениях, о сражениях с орками и путешествиях в северные леса, о дружбе с дикими зверьми и небесными птицами. И Плюшкием с восторгом слушала его откровения.

— Бегенд, — наконец, прошептала она, — ты замый зигный и отважный из зынов чеговечезких.

— О чем ты говоришь? — спросил принц после короткой паузы.

— О, Бегенд, — простонала Плюшкием и бросилась к нему в объятия. — Моя юбовь к тебе так зигна, что пегепоняет меня. Ты змегтный чеговек, а я эйфийзкая пгинцезза. Но дгя наз это не важно! Обними меня зийной укой и дай мне позегуй. О, я хочу твой позегуй!

Дрожа от страсти, Беленд ответил:

— Мне не хотелось бы пользоваться твоей слабостью...

Однако принц не был дураком и не уклонился от физического контакта с такой красивой женщиной. Он дал принцессе свой «позегуй» и долго сжимал ее в объятиях.

* * *

Любовь между Белендом и Плюшкием вспыхнула мощным пожаром. И даже после двадцати минут отдыха их страсть по-прежнему не поддавалась описанию. Она была величественной и феерической. И влюбленные решили, что им нужно пожениться.

К сожалению, браки между эльфийскими девушками и человеческими юношами никогда не заключилось, так же как и браки между эльфийцами и людками[20]. Эльфы вообще никогда не спаривались с кем-то еще, кроме эльфов, а смертные — с кем-то еще, кроме смертных[21]. Это правило было заведено с начала времен и с тех пор всегда и всюду соблюдалось. Но любовь Беленда и Плюшкием сломала преграды традиции. По своему безмерному эгоизму они напоминали Ромео и Джульетту, Старски и Хэтча, Скуби Ду и Шэгги. Их любовь разбила стеклянную стену закоренелого предрассудка и предстала перед лицом общественного мнения. Она летела в это лицо, как мотылек, беззащитно машущий крыльями, и руки предрассудка отгоняли ее от лица общественного порицания под крики: «Извращенцы! Какой позор! Пошли прочь отсюда!»

И Беленд пришел к королеве Еве — наследнице дельфийских эльфов Альфы. Потоптавшись немного перед троном, он смущенно сказал:

— Не хотел вам мешать... Короче, извините, ежели что...

Он не привык общаться с королевскими персонами, поэтому не знал, что нужно говорить в подобных случаях. Из всех умных мыслей у него в голове оставалась только одна фраза: «Ну, сейчас начнется!» Прочистив горло, принц сказал:

— Мне интересно, могу ли я испросить аудиенцию у вас, госпожа?

К сожалению, он так нервничал, что закашлялся на последнем слове и произнес вместо желанного «госпожа» какое-то «госп-акх-акх»! Естественно, королева Ева не была впечатлена подобной речью. Она сидела на серебряном троне, который располагался на подиуме в центре великолепного и роскошного зала. На скамьях слева и справа от нее сидела эльфийская знать — самые важные и красивые принцы и принцессы, принадлежавшие королевской линии Блэри и Гондора.

— В чем дело, смертный? — спросила мать Плюшкием. — Уже многие-многие годы ни один из сынов человеческих не смел входить в залы эльфийской королевы. Разве ты не слышал, что наш прежний альянс дезавуирован?