Салиха Султан. Борьба за жизнь (СИ)

— Шехзаде, Вы уже выросли, ходили в поход. Помниться, Ваш отец, наш повелитель, в Вашем возрасте уже санджаком управлял. А через несколько лет и вы родились.

— Я тоже думал об этом, Али-ага. Мне уже самому не терпится отправиться в санджак, но моя Валиде… .

— А что Нурбану Султан? Разве это не должно быть желание шехзаде? Хотя, ее понять можно. Как там…? Ах, да: «Для матери, ты всегда маленький ребенок» — Али прекрасно знал свое задание, и как повлиять на юношу. — Но знаете, что будет лучше всего?

— Что же? — отложив лук, поинтересовался шехзаде.

— Подождав, пока подрастут Ваши братья, вас всех, сразу отправят в санджаки. Но… .

— Но Сулейман еще очень маленький, да и повелитель в Манису может отправить Османа или Мустафу, а не меня.

— Шехзаде, Вы старший и любимый сын нашего повелителя. Разве может он отправить кого-то другого в санджак наследника?

— Думаешь, стоит поговорить с ним об этом?

— Конечно, решение принимать Вам, но думаю, что Вы уже готовы, чтобы показать всю мощь династии.

— Тогда, решено. Сегодня же поговорю с отцом. — взяв обратно, лук, парень продолжил тренировку, не замечая, с какой улыбкой на него смотрит Али.

Селим, стоял на террасе своих покоев и наблюдал за стараниями сына с улыбкой, видя каждый его успех.

Но тут же, перед глазами предстала картина, как он берет Салиху за волосы, как бьет ее, кричит. Мужчина только сейчас, дыша свежим воздухом, понимал, что он тогда был словно сам не свой.

В это время, в его покоях рабыни убирали покои султана, накрывая на стол. Среди наложниц, была и Эсманур, которая, пока никто не видел, насыпала немного черный порошок в бокал с вином.

— Эсманур. — позвала девушку одна из рабынь. Помоги мне постель застелить.

— Сейчас. — достав из пояса перетертый цветок белого цвета, зажав его в кулак, девушка взяла в руки подушку. Ранее, сделав отверстие, еще тогда, когда впервые убирала здесь, перевернула подушку, положив к ранним, более свежие цветки. Подбив подушку, чтобы цветок опустился вниз и не высыпался обратно, через эту маленькую дырочку, Эсманур положила подушку на место и продолжила застилать кровать.

«Спи, пока можешь, султан Селим. Не долго тебе осталось. Я сделаю так, что ты не просто будешь видеть то, чего нет. Ты своими же руками уничтожишь себя.»

— Повелитель. — зайдя на террасу, поклонился Зюмьлют. — Шехзаде по Вашему приказу прибыли.

— Пусть войдут в покои. — зайдя внутрь, султан махнул рукой и аги со служанками быстро ушли, закрыв на последок дверь на террасу.

— Повелитель. — в один голос сказали шехзаде, склонив головы.

— Львы мои. — улыбнулся мужчина, раскрыв руки для объятий, но сыновья так и остались стоять на месте. Только Сулейман на миг сдвинулся с места, но Мустафа, взяв его за руку, остановил. — Что случилось? — не ожидая такого, спросил Селим.

— Повелитель, Вы хотели нас видеть? — спросил Осман.

— Я решил позавтракать с вами. — уже серьезно сказал мужчина.

— Повелитель, простите, но мы позавтракаем в покоях Валиде. — добавил Мустафа.

— Что? — удивился султан. — Почему?

— Мы так хотим. — грубо сказал Осман, посмотрев на отца с некой неприязнью.

— Что же. — понимая, что сыновья скучают по матери, махнул рукой, отвернувшись от них. — Возвращайтесь туда.

— С Вашего позволения. — шехзаде поклонились, и вышли из покоев, оставив Селима в некем замешательстве.

— Ты только посмотри. — сказала Нурбану, сев на диван возле окна. — Как все складывается. Салиха уехала, шехзаде здесь одни, а Чичек… а Чичек роли не играет в этом дворце.

— Вы правы, госпожа. — улыбнулась Джанфеда. — Но каковы дальнейшие действия? Шехзаде растут, становясь конкурентами для шехзаде Мурада.

— Сначала, я думала, что воспитаю их как своих, чтобы в один прекрасный день, когда мой лев сядет на трон, смог без проблем казнить этот гадючий приплод, но потом… .

— А что потом?

— Когда я вышла в гарем, чтобы провести Салиху, то увидела взгляд Османа. Он был полон злости и ненависти. И если так продолжиться, этот огонь превратиться во всепожирающее пламя. Как говорят: — Яблоко от яблони недалеко падает. Как бы, Салиха не воспитала, себе подобных.

— Но и Вы воспитываете нашего шехзаде-ка стоит.

— Но он слишком мягок, в особенности к братьям. Боюсь, чтобы это бедой не вернулось. — вдруг, дверь в покои открылась, и к матери, быстро подошел Мурад.

— Валиде! — он был очень радостным, и поцеловав руку матери, крепко ее обнял.

— Мурад, лев мой, я тоже рада тебя видеть, но… — сделав небольшой шаг назад, сказала женщина. — Но что случилось? Ты словно новость какую-то услышал?

— Услышал, матушка, услышал. Я только-что поговорил с повелителем, и он дал мне свое разрешение.

— Разрешение на что? — спросила Нурбану.

— Весной, как потеплеет и растянет весь снег, я отправлюсь в Манису, а Вы, будете сопровождать меня. — от удивления, женщина в лице изменилась.

— Что?

Хюррем сидела в своих покоях и обедала вместе с дочерью Михримах и внучкой — Хюмашах. Они разговаривали и смеялись, даже не подозревая, что с каждой ложкой десерта, Великая Хасеки получает яд. Еще и еще.