Салимов удел

- Два пятнадцать, - медленно проговорил он и взглянул на небо, словно сомневаясь в правдивости циферблата. Но тот не обманывал: теперь тени падали в другую сторону.

- Он опередил нас, - сказал Бен. - Он всю дорогу идет на четыре шага впереди. Неужто мы и впрямь думали - как мы могли? - что ОН так и останется в блаженном неведении на наш счет? Что ОН не примет в расчет ни возможность быть обнаруженным, ни противника? Надо ехать сейчас, пока мы не истратили остаток дня на пустые споры о том, сколько ангелочков могут сплясать на булавочной головке.

- Он прав, - спокойно сказал Каллахэн. - Думаю, лучше закончить разговоры и отправиться в путь.

- Ну так поехали, - взмолился Марк.

Джимми быстро вырулил со стоянки у цветочного магазина, взвизгнув шинами на мостовой. Хозяин проводил их долгим взглядом: трое мужчин (один из них - священник) и мальчик сидели в машине, на номерном знаке которой стояло обозначение "Д.М." (доктор медицины), и выкрикивали друг другу совершенно безумные вещи.

Коди подъехал к дому Марстена с Брукс-роуд (тупиковая оконечность поселка). Поглядев на небо под новым углом, Дональд Каллахэн подумал: "Ну и ну, да этот дом просто нависает над головой. Странно, раньше я этого не замечал. Взгромоздился на вершину холма над перекрестком Джойнтер-авеню и Брок-стрит, как на насест... а высота тут, должно быть, идеальная. Идеальная высота и почти круговой обзор городского массива." Дом был огромным, беспорядочно спланированным, а при закрытых ставнях приобретал в мозгу неудобную, чрезмерно большую конфигурацию, делаясь похожим на саркофаг монолитом, напоминанием о гибели.

А еще в нем произошло убийство и самоубийство, что означало: дом стоит на оскверненной земле.

Каллахэн открыл было рот, чтобы сказать об этом, но передумал.

Коди свернул на Брукс-роуд, и на секунду дом скрылся за деревьями. Потом они поредели, и вот Коди уже сворачивал на подъездную аллею. "Паккард" стоял возле самого гаража, и Джимми, заглушив мотор, достал револьвер Маккаслина.

Каллахэн ощутил, как атмосфера этого места вмиг завладела им. Он вынул из кармана крест, принадлежавший прежде его матери, и надел на шею вместе со своим собственным. В здешних оголенных осенью деревьях птицы не пели. Длинная растрепанная трава казалась неоправданно высохшей и обезвоженной даже для этого времени года, а земля - серой и истощенной. Ведущие на крыльцо ступеньки покоробились самым диким образом. На одном из столбиков крыльца выделялся более светлый квадратик краски - там недавно сняли знак "Посторонним вход воспрещен". Под старым ржавым засовом парадной двери поблескивал медью новый английский замок.

- Может, как Марк, через окно... - неуверенно начал Джимми.

- Нет, - сказал Бен. - Через парадный вход, и баста. Если придется, выломаем дверь.

- Не думаю, что это понадобится, - сказал Каллахэн, и они не узнали его голос. Когда все они выбрались из машины, священник, не задумываясь, повел их к крыльцу. Стоило приблизиться к ступенькам, как Каллахэном овладел тот прежний пыл, какой он полагал пропавшим навеки. Дом словно бы склонялся к ним со всех сторон, из трещин в краске буквально сочилось здешнее зло. И все же отец Каллахэн не помедлил. Всякие мысли о том, чтобы потянуть время, исчезли без следа. В последние минуты он принял руководство на себя, но что-то побуждало его к большему.

- Во имя Господа, Отца нашего! - выкрикнул священник, и в голосе прозвучала хриплая командирская нота, отчего все придвинулись ближе. Приказываю тебе, зло: изыди из этого дома! Духи, прочь! - И, не отдавая себе отчета, что собирается делать, Каллахэн ударил в дверь зажатым в руке распятием.

Последовала вспышка света (позже все сошлись на том, что действительно полыхнуло), едкое дуновение озона и треск, будто закричали самые доски. Округлое веерное окошко над дверью внезапно взорвалось, наружу полетели кусочки стекла, и в ту же секунду по левую руку от них большое окно, выходящее на газон, харкнуло на траву осколками. Джимми вскрикнул: новый английский замок лег на дощатый пол к их ногам, расплавившись в малоузнаваемую массу. Марк нагнулся, чтобы подобрать его, и ойкнул:

- Горячо!

Каллахэн, дрожа, отодвинулся от двери и опустил взгляд к зажатому в руке кресту.

- Это, несомненно, самое удивительное, что случалось со мной в жизни, - священник посмотрел на небо, словно желая увидеть ни много ни мало - лик Господень, но небеса оставались равнодушными.

Бен толкнулся в дверь, и та с легкостью распахнулась, но молодой человек подождал, чтобы первым в дом зашел отец Каллахэн. В холле священник взглянул на Марка.

- В подвале, - сказал тот. - Можно пройти через кухню. Стрейкер наверху. Только... - Он, хмурясь, помолчал. - Что-то не так. Не знаю, что. Что-то изменилось.