Салимов удел

- С верою в Иисуса Христа мы благоговейно приносим тело этого ребенка в его человеческом несовершенстве на погребение. Помолимся же с верою в Господа, дающего жизнь всему живому - да возвысит он это бренное тело к совершенству и да прикажет святым ангелам принять душу его и ввести в райскую обитель.

Он перевернул страницу требника. В третьем ряду толпы, имеющей форму широкой подковы, принялась хрипло всхлипывать какая-то женщина. Где-то в лесах за кладбищем чирикнула птица.

- Помолимся же за брата нашего Дэниела Глика Господу нашему Иисусу Христу, - сказал отец Каллахэн, - который рек: "Я - воскресение и жизнь. Кто верует в меня - и после смерти жив будет, и всяк живущий, кто уверует в меня, никогда не претерпит страданий вечной смерти". Господи, Ты оплакал смерть Лазаря, друга Своего: облегчи же наше горе. С верою молим.

- Господи, услышь молитву нашу, - отозвались католики.

- Ты воскресил мертвого, дай же брату нашему Дэниелу жизнь вечную. С верою молим.

- Господи, услышь молитву нашу, - откликнулись они. В глазах Тони Глика словно бы забрезжило что-то - может быть, откровение.

- Брат наш Дэниел очищен крещением, дай ему общество всех святых Твоих. С верою молим.

- Господи, услышь молитву нашу.

- Он вкусил от плоти и крови Твоей, даруй же ему место за столом в Своем царствии небесном. С верою молим.

- Господи, услышь молитву нашу.

Марджори Глик со стонами закачалась из стороны в сторону.

- Утешь нас в горе от смерти брата нашего, пусть вера наша будет нам опорой, а вечная жизнь - надеждой нашей. С верою молим.

- Господи, услышь молитву нашу.

Пастор закрыл требник.

- Помолимся же, как учил нас Господь, - спокойно сказал он. - Отче наш, который на небесах...

- Нет! - пронзительно крикнул Тони Глик и стал проталкиваться вперед. - Не дам забросать моего мальчика землей!

Потянувшиеся остановить его руки опоздали. Тони секунду качался на краю могилы, потом фальшивая трава смялась, подалась, он упал в яму и со страшным тяжелым стуком приземлился на гроб.

- Дэнни, вылезай! - взревел Тони.

- Батюшки! - сказала Мэйбл Уэртс и прижала к губам черный шелковый траурный платок. Светлые глаза жадно впитывали увиденное - так белка запасает на зиму орехи.

- Дэнни, черт побери, а ну перестань выкаблучивать, мать твою!

Отец Каллахэн кивнул двум мужчинам из тех, что выносили гроб, и те шагнули вперед. Однако лягающегося, заходящегося криком и подвывающего Глика удалось извлечь из могилы только после того, как вмешались еще трое, в том числе Паркинс Джиллеспи и Нолли Гарднер.

- Дэнни, прекрати сейчас же! Ты напугал маму! Ну, ты у меня получишь березовой каши! Пустите! Пустите... к моему мальчику... пустите, раздолбаи... аххх, Господи...

- Отче наш, который на небесах... - снова начал Каллахэн, и другие голоса подхватили, вознося слова к равнодушному щиту неба.

- ...да святится имя Твое, да наступит царствие Твое, да будет воля Твоя...

- Давай, Дэнни, иди ко мне, слышишь? Ты меня слышишь?

- ...как на небе, так и на земле. Хлеб наш ежедневный дай нам сегодня и прости нам...

- Дэнннниии...

- ...долги наши, как и мы прощаем должникам нашим...

- Он не мертвый, не мертвый, пустите меня, засранцы несчастные...

- ... и не введи нас во искушение, но избавь от зла. Во имя Господа нашего Иисуса Христа, аминь.

- Он не мертвый, - всхлипывал Тони Глик. - Не может этого быть. Ему, мать вашу, всего двенадцать.

Он бурно разрыдался и, несмотря на державших его мужчин, покачнулся вперед с опустошенным, залитым слезами лицом. Упав на колени у ног Каллахэна, Тони ухватил священника за брюки испачканными землей руками.

- Прошу вас, верните мне моего мальчика. Пожалуйста, перестаньте меня дурачить.

Каллахэн мягко взял его голову в ладони.

- Помолимся же, - сказал он.

Глик, сотрясаемый сокрушительными всхлипами, привалился к бедру священника.

- Господи, утешь этого человека и жену его в их скорби. Ты очистил это дитя в водах крещения и дал ему новую жизнь. Однажды, может быть, и мы присоединимся к нему, навсегда разделив радость небесную. Молим во имя Иисуса. Аминь.

Каллахэн поднял голову и увидел, что Марджори Глик лишилась чувств.

Когда все уехали, Майк Райерсон вернулся и уселся на край раскрытой могилы доесть полсэндвича и подождать возвращения Ройяла Сноу.

Хоронили в четыре, а сейчас было почти пять часов. Тени удлинились, косые лучи солнца пробивались теперь из-за высоких дубов на западе. Этот дрочила Ройял обещал вернуться самое позднее в четверть пятого - ну, так где он?

Сэндвич был с сыром и болонской колбасой - любимый сэндвич Майка. Впрочем, других он и не делал: вот одно из преимуществ холостяцкой жизни. Он дожевал и отряхнул руки, уронив несколько хлебных крошек на гроб.

За ним кто-то следил.

Майк ощутил это внезапно и наверняка. Он пристально осмотрел кладбище широко раскрытыми испуганными глазами.

- Ройял? Ты тут, Ройял?

Никакого ответа. В деревьях, заставляя их таинственно шелестеть, вздыхал ветер. За каменной оградой в колеблющейся тени вязов Майк разглядел надгробие Хьюберта Марстена и вдруг подумал про собаку Вина, насаженную на кладбищенские железные ворота.