Салюки

Кирилл несколько месяцев назад вернулся из Чечни. Эта война сожрала пять лет его жизни и закусила остатками юношеских иллюзий. Он знал, что разобраться с чеченской проблемой можно было в три дня. Имелось достаточно сил, чтобы погасить конфликт раз и навсегда. Однако долгая война была источником огромных доходов. Кровь восемнадцатилетних русских мальчиков из Тулы, Орла, Саратова становилась пачками долларов, чистым золотом в чьих-то банковских сейфах. Политические лозунги, борьба свободолюбивого народа Ичкерии за независимость, права русскоязычного населения, безопасность границ – все было блефом. На самом деле, происходила зверская криминальная разборка на государственном уровне. Дело было не в демократии и диктатуре, не в религиозных противоречиях, а в рынке наркотиков и оружия, в дележе сфер влияния, в банальном бандитском беспределе, за который почему-то проливалась кровь.

Кирилл отправился в Чечню уже без всяких иллюзий по поводу своей профессии.

Просто другой профессии у него не было. Он умел только воевать. В Чечню отправляли тысячи новобранцев, обреченных стать пушечным мясом. Он учил воевать их. А точнее, он учил их выживать на войне.

Его величество Государство может быть окрашено любой краской – красной, белой, коричневой. Не столь важно, какого цвета флаг развивается над твоей головой, под музыку какого гимна положено стоять, вытянувшись в струнку.

Для Кирилла с детства существовала одна простая формула: государство – залог стабильности. Это не обсуждалось даже с самим собой. Человек, приученный с семилетнего возраста подчиняться приказу, должен верить во что-то. Пусть эта вера слепа и глуха, но без нее жить невозможно.

После Таджикистана вера в государство дала глубокую трещину. Потом была Москва, октябрь 1993-го. Капитан Петров служил в спецназе «Омега».

История штурма Белого дома пережевана журналистами, политологами и аналитиками до состояния жидкой каши, совершенно несъедобной и дурно пахнущей. Очевидцев тысячи, участников десятки. Все видели своими глазами, как развивались события, но почти никто ничего не понял. Не понимает и до сих пор. Впрочем, октябрь девяносто третьего – не первый и не последний всплеск российского исторического абсурда. Псиполитическая смута втянула в свою воронку немеренные силы. Спецназовцам был отдан приказ стрелять по Белому дому, то есть палить из пушек по воробьям, которые не хотели улетать от привычной кормушки, терять власть и деньги. Бедные перепуганные птахи наполняли эфир истерическим матерным чириканьем, вздыбливали серые перышки, захлебывались паникой. Кому-то было страшно, кому-то интересно и даже смешно. И никому не было стыдно. Никому, кроме офицеров спецназа.

Мерзейшее чувство – стыд за того, кто отдает тебе приказ. Стыд за государство, в которое ты приучен свято верить.

Не дождавшись майорских погон, Кирилл написал рапорт об увольнении. Также поступили многие его сослуживцы. Они могли терпеть боль, голод, холод, бессонные ночи, что угодно. Но стыда не стерпели.

В Чечню он ушел капитаном.

Когда-то у него были две несовместимые цели: стать генералом и жениться на рождественской девочке. От первой он отказался легко и без всякого сожаления. От второй отказываться не собирался.

Впрочем, сейчас надо было бежать в аптеку. Бабушку нельзя было оставлять одну надолго.

***

Приближался Новый год, а Вика не знала, где и с кем его встречать. Она пребывала в какой-то странной летаргии и все не могла проснуться. Или не хотела.

Михо предлагал тридцатого числа слетать во Владик, а второго вернуться. Первый этап лечения прошел отлично, профессор отпускал его на праздники домой. Но Вика представила себе шикарный закрытый клуб, бандитские рожи, гогот и мат, дорогих девок в вечерних туалетах. Все как в прошлом году и в позапрошлом. Надоело. И она сказала мужу, что мама очень просила ее провести праздник вместе. Она плохо себя чувствует, ей одиноко.

Михо обиделся, но возражать не стал.

Мама на самом деле ни о чем ее не просила. Чувствовала себя отлично и не страдала от одиночества. Вдова Циркача давно бросила пить, привела в порядок лицо, сделала еще несколько операций и выглядела как Викина ровесница. У нее был роман с каким-то молодым хлыщом, и Новый год она встречала с ним вдвоем на даче.

Имелись еще варианты. Компания бывших сокурсников собиралась в ресторане Дома кино. Кто-то звал за город, в дом отдыха, кто-то просто в гости. У Вики было много знакомых, друзей, подруг, но почему-то никого ей сейчас не хотелось видеть.