Салка Валка

Это можно оправдать лишь в том случае, если ты свяжешь себя с ней святыми узами, которых ты уже однажды избежал, спасшись бегством, несмотря на мои увещания я советы. Конечно, ее могут взять на содержание прихода, но брак есть брак, ответственность есть ответственность, а содержание есть содержание. Брак всего лишь незначительная уступка, на которую идут благородные люди. Иначе она может привлечь тебя к ответственности за то, что ты так поступил с Йокимом, Каждый честный человек должен нести ответственность перед богом и людьми. Это азбучные истины христианской морали, человеческих законов. Не будь этой ответственности, наше местечко давным-давно скатилось бы к язычеству. Самое разумное было бы оставить ее в покое и дать возможность ей выйти замуж за примерного, благочестивого человека.

Стейнтор ответил резко, но без прежней заносчивости:

— Ты прекрасно знаешь, пастор, с кем ты имеешь дело. Я родился здесь, в Осейри, на этом берегу, точь-в-точь как рождается дьявольский шум океанского ветра. Не станешь же ты читать проповедь об ответственности океанскому ветру? Кто я? Ветер, который то налетает, то стихает. Воздух, который я выдыхаю из своих ноздрей, это ветер, гуляющий здесь по берегу. А кровь, которая течет в моих жилах, это волны, которые то вздымаются, то опускаются. В этом-то и состоит человеческая жизнь как у нас здесь, так и в тех местах, которые я повидал, странствуя по свету. Самым правильным я считаю нести ответственность перед самим собой. Был бы мальчик жив, я женился бы па ней, потому что он был частью моего дыхания, частью крови, пульсирующей в моих жилах. Но ребенок отправился в долгий путь, скоро и я последую его дорогой…

— После смерти наступает суд, говорит апостол.

— Ну, уж если я не имею права быть мертвым даже после смерти, пропади тогда все пропадом.

Слуга господень, видимо, давно вышел из того возраста, когда подобные речи могли смутить его.

— Что поделаешь, — продолжал он. — Ты еще доживешь до того дня, когда я уже не буду вмешиваться в то, что происходит здесь. Небеса господни над поселком…

— Хороши были небеса в этом сезоне! — перебил его Стейнтор.

— До тех пор, пока я дышу, я останусь скромным слугой господа бога, вручившего мне заботу о душах в этом заброшенном, бедном, спрятанном за горами поселке. Это он поддерживает меня в моем призвании, охраняет в дальних и трудных переходах через горы, в частых опасных поездках по морю, когда мне приходится посещать прихожан в округе… Что же я еще собирался сказать? Сказать, а не молчать, как говорит господь… Если у тебя память не коротка, ты должен помнить, что три года назад, убегая отсюда, ты оставил за собой грешок. Милостивый бог простил тебя, и не будем вспоминать об этом, так как милость господня дается навечно… Да, о чем, бишь, я говорил? О да. Два набожных человека из нашего поселка, которых вызвали тотчас после твоего бегства, показали на тебя судье, и если бы такая незначительная особа, как я, не приостановила бы дальнейший ход дела, то в тот же день тебя схватили бы в Хаммарсфьорде, и не избежать бы нашему бедному приходу позорного судебного дела. Но, как говорит апостол… э-э-э-э-э… Я помню тебя еще на школьной скамье. Видя твое бегство, я понял: ты не конченый человек. Ты осознал, что натворил. Зная всю подноготную своих прихожан и что у кого лежит на совести, я мог легко догадаться, что в изгнании господь бог станет внушать твоей душе, и я знал — это будет достаточным наказанием для тебя. Как видишь, я оказался прав. Ты вернулся домой, стал во многих отношениях лучше. Ты сбросил с себя основное бремя грехов, хотя за тобой осталось еще немало. Один из них — непослушание святому слову господнему… Да, как я уже сказал, мы отвратили друг от друга горькую чашу судебного наказания. Признаюсь, вначале я не совсем дружелюбно относился к матери твоего ребенка, потому что в мою обязанность входит охрана своей паствы от людей, ни с того ни с сего приезжающих сюда с детьми на руках и пустым карманом. Но женщину приютили добрые люди, хотя не могу сказать, чтобы мой друг Эйольфур регулярно посещал церковь. Но он открыл ей доступ в единственно истинную церковь без всяких оговорок. Я знаю, она верит в спасение, которое посылает Иисус Христос, и если она время от времени совершает грех, посещая эти легкомысленные суетные собрания Армии спасения, то я утешаю себя мыслью, что господь бог меньше придает значения этим посещениям, чем вере тех, кто туда ходит.

— Могу я предложить вам чашечку кофе, пастор? — спросила старая Стейнун и, не видя конца речам его, добавила: — Уж если наш почтенный пастор говорит что-нибудь, то это всегда добрые и разумные слова.

— Ну, что же ты мне ответишь, мой дорогой Стейнтор? — спросил пастор. — Согласимся ли мы на священный брак и забудем о прошлом или же мы откажемся от всего и пусть нас рассудят бог и люди?