Сальтеадор

Восемь лет прошли в тщетных хлопотах и ходатайствах. На счастье прославленного генуэзца — а мы уже не раз философствовали на столь плодотворную тему о малых причинах и великих последствиях, — так вот, на счастье прославленного генуэзца, по воле Провидения, в ту пору, когда он, Христофор Колумб, намеревался пуститься в путешествие, в ту пору, когда владычество халифов в Испании пало вместе со своим последним оплотом, племянник одной из самых близких подруг королевы до безумия влюбился в девушку, но у него не было никакой надежды жениться на ней.

Мы нижайше просим прощения у любви за то, что отнесли ее к числу малых причин.

Так или иначе, причина эта, будь она малой или большой, породила огромные последствия.

Мы назвали причину; скажем о последствиях.

Имя племянника нам уже известно — дон Иньиго Веласко, граф де Гаро.

Имя его тетки — Беатриса, маркиза де Мойя.

Итак, самой любимой подругой, самой близкой поверенной королевы была маркиза де Мойя. Пока отмечаем это обстоятельство для памяти, чтобы возвратиться к нему немного позже.

Веласко решил покончить счеты с жизнью и мог бы десять раз быть убитым, если бы смерть, отступающая перед всеми решившимися на смерть сердцами, не отступила перед ним. В битвах, которые католические короли вели против мавров, он постоянно сражался в первых шеренгах: он был среди тех, кто брал приступом крепости Ильору и Моклин — эти укрепления царственного города были так важны, что их называли глазами Гранады; участвовал в осаде Велеса, когда Zagal[10] Абдаллах попытался снять осаду с этого города и его войска были отброшены с огромными потерями; он участвовал в захвате Хибральфаро, когда город Ибрагима был захвачен с бою и разграблен; был он, наконец, под стенами столицы Боабдила, когда, как говорят испанцы, съев гранат зернышко за зернышком, — другими словами, завоевав королевство город за городом, — католические короли обложили войсками старый город, возвели вокруг него новый с домами, церквами, крепостными укреплениями и назвали его Санта-Фе в знак того, что они выполнят обет и не снимут осады, пока Гранада не сдастся.

Гранада сдалась 25 ноября 1491 года — в 897 году хиджры, 22 дня месяца мохаррема по лунному календарю.

Для Колумба, выжидавшего целых восемь лет, наступило время действовать; король Фердинанд и королева Изабелла только что завершили дело, начатое Пелайо семь веков тому назад: они расправились с неверными в Испании.

И Колумб предложил снарядить экспедицию, заявив, что главная ее цель — обращение неверных некоего нового света.

А чтобы достичь этой цели, он просил дать в его распоряжение всего две каравеллы, экипаж в сто человек и три тысячи крон.

Говорил он не только о цели религиозной, но и о материальных благах, какие принесет экспедиция, о неисчислимых золотых россыпях, бесценных алмазных копях.

Что же мешало алчному Фердинанду и благочестивой Изабелле попытать счастья в предприятии, которое и с мирской, и с духовной точки зрения — если допустить существование этого неведомого мира — во всех отношениях задумано было удачно?

Сейчас мы расскажем о том, что им мешало.

Христофор Колумб заранее добивался высокого вознаграждения, достойного его службы, а именно — чина адмирала испанского флота, титула вице-короля всех тех земель, которые он намеревался открыть, десятую часть тех доходов, которые принесет экспедиция, и сохранения за своими потомками по мужской линии всех титулов и почетных званий, которые ему будут пожалованы.

Требования эти казались непомерными, тем более что Христофор Колумб, хотя и уверял, что является потомком одного из самых знатных родов Пьяченцы, хотя и писал королеве Изабелле о том, что, если она назначит его адмиралом, он будет не первым адмиралом в своем роду, но предъявить доказательства, подтверждающие его благородное происхождение, он не мог, и при дворе толковали, будто он просто-напросто сын бедного ткача не то из Когорно, не то из Нерви.

В конце концов требования Колумба повергли в негодование гранадского архиепископа Фердинанда де Талавера, кому их католические величества поручили изучить проект «генуэзского лоцмана» (так обычно называли при дворе Христофора Колумба).

Особенно же возмутили архиепископа требования десятой части всех доходов, что в точности совпадало с налогом, изымаемым церковью и называемым «dixieme»[11], и уязвляло религиозную щепетильность дона Фердинанда де Талавера.

Итак, бедняге Колумбу не повезло, ибо остальные три его требования — и о получении высокого чина адмирала, и о получении титула вице-короля, и, наконец, о получении права наследования этого титула, как это принято в королевском или княжеском роде, оскорбили гордость Фердинанда и Изабеллы, ибо самодержцы тех времен еще не привыкли относиться к людям незначительным как к себе подобным, а Колумб, человек неимущий и безродный, говорил с ними с такой самоуверенностью, будто голову его уже украшал двойной золотой венец Гуаканахари и Монтесумы.