Сальто назад

— Попрошу меня не перебивать! — Сахаровский повысили голос. — Я ещё не закончил. И Живкова, и Чаушеску надо убирать. Тут даже и спорить не о чем. Заверять они могут нас в чём угодно, но после майской эскапады — грош цена всем их заверениям. Убирать надо руками самих болгар и румын, даже лучше если это будут какие-то потомки последних царей. Можно было бы дать им возможность поквитаться.

— А ведь неплохая игра может получиться! — по лицу Федорчука пробежала ехидная улыбочка. — Вот только заковыка какая. Есть ли у нас выходы на монархистов? Товарищ Шишкин, что можете сказать об этом?

— Тут ведь такое дело, Виталий Васильевич, — Шишкин был не готов к такому повороту. — Усилия отдела последних лет были направлены в основном на укрепление и оттачивание механизмов внешних разведок наших союзников. — Он выделил голосом слово «внешних». — Выпустили мы из виду «царьков».

— Вот-вот, упущение на грани преступления… — Федорчук остановил докладчика резким жестом. Вам бы всё интриги против Римского Папы плести, а тут, то главу госбезопасности подрывают, то союзники выкобениваются, а то сотрудники на вражескую сторону переходят. Может вам на пенсию пора, а? Евгений Изотович?

Лицо Шишкина сделалось багровым, но крыть ему было не чем. Он, молча, плюхнулся на место и начал перебирать бумаги на столе. Было заметно, что руки его подрагивали не то от обиды, не то от волнения.

— По румынам, кто-то может что-нибудь оригинальное предложить? У них же вся безопасность — наши люди.

Заседание покатилось дальше в приличном темпе.

25 декабря 1979 года. Болгария. Вилла «Перла». Тодор Живков и Добри Джуров.

Холодный норд-ост трепал кроны кипарисов, что качались под порывами ветра за высоким окном резиденции. Низкие свинцовые тучи ползли, почти касаясь бурунов таких же свинцовых волн. Зима на Чёрном море не благоприятствовала прогулкам.

Но в камине потрескивал огонь, в хрустальных стаканах искрилась ракия, а воздух наполнял аромат табачного дыма и жареного на огне мяса.

— Что камрад, скучаешь? — После стаканчика ракии настроение Тодора Живкова было приподнятым. — Как дела у наших московских друзей? Почему ты ничего мне не сообщаешь. Мне тут мышка на хвосте принесла, что вчера «братушки» соизволили, наконец-то, балканскими делами озаботится. Что-то они долго раскачивались.

— Янко[42], ты всегда был ловким политиком, — Джуров не разделял настроение патрона. — Мои люди не смогли ничего узнать, что там происходило. Совещание на Лубянке было долгим, а участвовали в нём только генералы КГБ, заведующие главными управлениями. Мой человек не в том звании, чтобы на такой высокий уровень просочиться. Так что извиняй, но… — он развёл руками.

— Дорогой Добри, здесь не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, ради чего они собрались. Вспомни, что нам Пророк пророчил. Сегодня должно было состояться вторжение в Афганистан, но вот уже полгода никакого Афганистана в природе не существует. А какая у русских сейчас первоочередная задача?

— Противостояние с США и Китаем? — Джуров не отличался сообразительностью, зато был верен и исполнителен.

— Это всё второстепенно на самом деле. — Рассмеялся Живков. — На самом деле мы с румынами самая сегодня болезненная заноза. Ты сам на их месте, что бы сделал? Пофантазируй чуть-чуть, брат.

— Я бы нанёс ракетно-бомбовый удар по Софии и Бухаресту, потом бросил бы танковые армии из Венгрии и Молдавии, выбросил воздушный десант в Пловдиве и Шумене, а морской в Варне, Бургасе и Констанце. За неделю мои войска вышли бы на границы Турции и Греции, а в твоём кресле сидел бы какой-нибудь Караганов и клялся в верности Москве.

— Нет, всё-таки ты наивен, как юнак, — нахмурился Живков и снова плеснул в стаканы ракии. — Они так не поступили в мае, а значит, так они делать не будут. Иначе бы уже мы тут не сидели. Всё будет сделано гораздо хитрее. Нас с тобой сместят наши же товарищи по партии. Как Никиту, если ты помнишь этого несмешного клоуна.

— Как не помнить. Вот только клоуном его назвать у меня язык не поворачивается.

— Или если среди партийцев такого не найдётся, то вход пустят кого-то из твоих хлопцев. Разыграют военный переворот и поставят во главе страны твоего заместителя. Тебя расстреляют вместе со мной, я так думаю.

Внезапно рука с бутылкой замерла над стаканом. Глаза по-стариковски прищурились и недобро смерили сидевшего за столом Джурова. Немая сцена заняла только пару секунд. Живков снова усмехнулся, как будто вспомнил что-то весёлое, и пододвинул к приятелю стакан.

«Подумал, старый друг, не готовят ли меня на его место», пронеслось в голове у генерала. Он сглотнул, прокашлялся в кулак и поднял взгляд на товарища.

— Добри, слушай, появилась у меня тут одна сумасшедшая идея… — Живков на секунду прервался, затягиваясь очередной сигаретой. — Вопрос в том, достаточно ли она сумасшедшая, чтобы быть осуществимой.

— Умеешь ты, Янко, тень на плетень наводить. Только бы ежа в штаны самим себе не засунуть. Рассказывай, что за мысль осенила твою седую будалу.