Сальто назад

— О, любимые дети мои, да дарует вам Аллах милость и благословение, — голос короля, возраст которого приближался к 80, вдруг обрёл стальную твёрдость. — Скоро завершится Хадж, мы будем ликовать и веселиться, прославляя Аллаха, на празднике Ид аль-Адха[122], будем приносить в жертву барашков, и это будет первый праздник в возрождённой стране. Сегодня мы тоже будем праздновать. Это поистине великий день в истории нашей страны, да пошлёт нам Аллах милость и благословение. Окончился долгий путь в лабиринте заблуждений, куда столкнули нас происки шайтана. — Он на секунду сделал паузу, которая тот час же заполнилась радостными воплями толпы.

— Аллаху акбар! — призыв, усиленный микрофоном, разнёсся над головами огромной толпы. — Путь нам предстоит трудный, но, уповая на милость Аллаха, мы приложим колоссальные усилия, чтобы жизнь в нашей стране стала достойной предков наших, что завещали нам хранить Афганистан, во имя Аллаха милостивого и милосердного. Я обещаю вам, что Афганистан будет оплотом мира и добрососедства, нам нечего делить ни с кем из соседей, но мы не допустим больше вмешательства в наши дела никаких иноземцев, какие бы сладкие речи они не произносили.

В Москве, Вашингтоне, Исламабаде, Тегеране ответственные за политику на Среднем Востоке лица замерли в ожидании. Пока торжествовали только исламистские силы. Король ясно дал понять, что теперь для него Ислам — главная ценность, позволяющая цементировать отдельные племена в единую нацию. По всем городам и кишлакам страны имамы возносили хвалу Аллуху, за то, что вразумил короля Захир-Шаха и над всей страной к небесам летел грозный клич: — Аллаху акбар!

9 октября 1980 г. Москва. Здание ЦК КПСС на Старой площади. Заседание политбюро ЦК КПСС. Присутствуют: Брежнев, Тихонов, Суслов, Кириленко, Устинов, Пельше, Черненко, Федорчук, Гришин, Громыко, Кунаев, Щербицкий, Романов.

— Это что же такое творится! Это как следует понимать? — В голосе Суслова слышится нескрываемое возмущение. — Этак мы доиграемся, что в РСФСР Романовых пригласим для возрожде-е-е-ения и сохране-е-е-ения единства. — он нарочито издевательски растягивает слова.

Суслов наседает на председателя КГБ и острым носом, словно дятел долбит того, кажется, прямо в мозг.

— Михаил Андреевич, побойтесь бога, — Федорчук пытается успокоить разбушевавшегося старика. — Причём тут Романовы? Да, мы способствовали тому, чтобы Захир-Шах вернулся в страну. Да, в Афганистане снова монархический режим. Более того, он, в идеологическом смысле, значительно жёстче, чем был до 1973 года. Сейчас там всем заправляют муллы и имамы. Зато полностью исчезла опасность для нашей страны с этого направления. Афганцы теперь будут заниматься только своими проблемами, а их у них более чем достаточно. А для нас — сплошная экономия.

— Да, как вы можете такое говорить! — кипятится Суслов. — Это же верх политического цинизма. Это… это… не лезет ни в какие ворота! Политика пролетарской солидарности, пролетарского интернационализма должна проводиться безоговорочно! И бога тут упоминать совершенно не уместно!

Заслышав эмоциональные стенания Суслова, к ним неуклюже подошёл Генсек. Он был далеко не в лучшей форме, но старался «держать руку на пульсе».

— Ты… э-кхх… прав, Михаил, — с трудом прошамкал Леонид Ильич. — Про-лета-рска… а-кх-х солидар-ность…м-да … — Внезапно Брежнев заговорил достаточно разборчиво, наверное, протез встал в более удобное положение. — Только, Миша, нет пролетариев в этом долбанном Афганистане, а тамошние крестьяне готовы с оружием в руках от коммунистов отбиваться… С кем ты там хочешь солидарность разводить?

Суслов не ожидавший от старого идеалиста Брежнева такой отповеди, стушевался и постарался перевести разговор на другую тему.

— Тогда давайте поговорим о солидарности. Что председатель КГБ может рассказать нам о событиях в Польше, кроме того, что он доложил в докладе? Как КГБ проморгал появление в социалистической стране мелкобуржуазной «Солидарности»? Как получилось, что польский пролетариат почти поголовно поддерживает этих крикунов? Почему студенты польских университетов вдруг пошли на поводу «Свободной Польши»?

— А что в Польше? — пожал плечами Федорчук. — Дайте срок и всё там устаканится. В сентябре мы согласились, чтобы поляки Каню поставили Первым в ПОРП. Каня наш человек, он в КГБ воспитывался. У руля он только два месяца, поэтому пока о результате говорить преждевременно. Я думаю, что наладится там всё. После подписания Гданьского соглашения ситуация потихоньку нормализуется. Просто не надо торопиться. Деньги, благодаря нашему другу Саддаму, у нас теперь есть. В крайнем случае, если уж не справится Каня, подкинем полякам, пусть часть долгов погасят.