Сальватор

Когда он до конца познал свое несчастье, когда осознал свою моральную смерть, то есть кончину своей веры, он закрыл лицо руками и горько зарыдал.

Слезы принесли ему некоторое облегчение. Они превратили отраву в мед и уняли боль душевных ран.

Проплакав достаточно долго, он встал и, подойдя к изголовью кровати, на которой лежал труп жены, сказал:

– Я так любил тебя, о Рина!.. И был вполне достоин того, чтобы и ты меня любила. Но колесница жизни так быстро влекла меня, что, глядя только вперед на облако пыли, которое я поднимал, я не увидел, что рядом было несчастное растение, которое я раздавил. Ты звала меня, но я не пришел к тебе на выручку. И ты, для того чтобы подняться, оперлась на первую же руку, которая была тебе предложена. Это моя вина, Рина, это – самая большая моя ошибка. И перед твоим бездыханным телом я виню себя в этом и прошу у Бога прощения за это. Это и породило все мои несчастья… Итак, ты жизнью своей заплатила за мою первую ошибку, а я своею жизнью заплачу за твое последнее преступление. Бог был суров по отношению к тебе, бедная женщина! Первым должен был умереть я. Но жив еще виновник всех наших несчастий, и ему нет прощения. Он – подлец, негодяй без чести и совести, предатель, увлекший тебя на тернистую тропу для того, чтобы сбросить тебя в пропасть. И он, Рина, клянусь Богом, будет наказан как обманщик и мерзавец. А когда я восстановлю справедливость, то тогда я, Рина, будут просить Господа нашего, если его гнев еще не утих, обрушить его на мою голову… Прощай же, несчастная женщина! Или скорее до свидания! Поскольку тело ненадолго переживет умершую душу.

После этой надгробной речи старик вернулся к столику, взял лежавшие на нем письма, сунул их в карман и уже собрался было уходить, как увидел, что раздвинулась портьера и в спальне появился какой-то человек, которого он вначале и не признал.

Сделав шаг навстречу, он остановился: это был граф Рапт!

Глава CXLI В которой начинает меркнуть звезда господина Рапта

– Это он! – сдавленно прошептал, увидев графа Рапта, маршал де Ламот-Удан, и лицо его, всегда такое доброе, приобрело зловещее выражение. – Он! – повторил маршал, сверкнув взором и посмотрев на графа с видом громовержца, осматривающего поле, которое собирался выжечь.

Граф Рапт, как мы уже вам рассказывали, был человеком смелым, храбрым, отважным, хладнокровным. И все же, несмотря на все это, – пусть кто-нибудь попробует объяснить это явление, – вся его смелость, храбрость, отвага и хладнокровие внезапно улетучились при виде маршала. Так падают последние укрепления осажденного города во время решающего штурма противника! Во взоре смертельно оскорбленного старика было столько огня, столько угрозы, что граф, ни о чем еще не догадываясь, почувствовал холод под желудком и невольно задрожал.

Он подумал, что господин де Ламот-Удан после смерти жены сошел с ума. И решил, что пристальность его взгляда объясняется растерянностью: граф принял гнев за отчаяние и попытался было утешить маршала. Поэтому усилием воли собрал все свое хладнокровие, намереваясь с помощью подобающих случаю слов выразить свое огорчение по поводу смерти принцессы и объяснить, что он разделяет горечь понесенной маршалом потери.

Направившись к господину де Ламот-Удану, он скорбно опустил голову в знак грусти и сострадания.

Маршал разрешил ему сделать три или четыре шага.

Господин Рапт произнес, стараясь придать голосу волнение:

– Маршал, поверьте, что я глубоко тронут постигшим вас горем!

Маршал промолчал.

Господин Рапт продолжал:

– Несчастье имеет лишь то слабое утешение, что мы начинаем еще выше ценить тех друзей, которые у нас остаются.

Маршал продолжал хранить молчание.

Граф снова заговорил:

– При этих обстоятельствах, как и при всех других, прошу вас поверить, господин маршал, что я всегда к вашим услугам.

Это было уже слишком! Услышав эти слова, господин де Ламот-Удан даже подскочил.

– Что с вами, господин маршал? – со страхом в голосе воскликнул граф Рапт.

– Что со мной, подонок? – вполголоса произнес маршал, надвигаясь на графа.

Тот сделал два или три шага назад.

– Что со мной, подлец, предатель, негодяй? – продолжал маршал, глядя на графа, точно готов был его сожрать.

– Господин маршал!.. – вскричал граф Рапт, начиная обо всем догадываться.

– Предатель! – повторил господин де Ламот-Удан.

– Боюсь, господин маршал, – сказал граф Рапт, направляясь к двери, – что глубокое горе затмило ваш разум. Поэтому прошу вас позволить мне удалиться.

– Вы отсюда не выйдете! – сказал маршал, рванувшись к двери и преградив графу путь к отступлению.

– Господин маршал, – заметил граф, пальцем указывая на смертное одро, – в таком месте подобная сцена, каковыми бы ни были ее причины, вряд ли уместна. Посему я прошу вас дать мне уйти.

– Нет! – сказал маршал. – Здесь я узнал о нанесенном мне бесчестье, и именно здесь я должен получить удовлетворение.