Сальватор

— Я позову на помощь, — пригрозила Сюзанна, вырываясь из рук Камилла и подбегая к окну.

Камилл схватил ее за волосы, растрепавшиеся во время любовных ласк.

Но Сюзанна успела ухватиться за оконную задвижку и изо всех сил в нее вцепилась. Камиллу никак не удавалось оттащить ее от окна.

Во время борьбы Сюзанна задела рукой стекло и порезалась. При виде собственной крови она пришла в неистовство и без умысла, не сознавая, что делает, изо всех сил закричала:

— На помощь! Убивают!

— Молчи! — приказал Камилл, зажимая ей рот рукой.

— Убивают! На помощь! — впиваясь зубами в его руку, продолжала кричать она.

— Да замолчишь ты, змея!.. — глухо прорычал Камилл, одной рукой сдавив ей горло, а другой отрывая ее от окна.

— Убивают! Убив… — прохрипела мадемуазель де Вальженез.

Не зная, как еще заставить ее замолчать, он опрокинул ее на себя, все сильнее сдавливая ей горло; они упали рядом с трупом г-жи де Розан.

Отвратительная схватка продолжалась. Сюзанна в судорогах агонии кусалась, пытаясь вырваться; Камилл, понимая, что если ей удастся выскользнуть, то он пропал, сжимал ее горло все сильнее. Наконец ему удалось преодолеть ее сопротивление, он поставил колено ей на грудь и сказал:

— Сюзанна! Мы играем жизнью и смертью. Поклянись молчать или, клянусь своей душой, вместо одного трупа здесь будут лежать два.

Сюзанна прохрипела нечто нечленораздельное. В ее хрипе звучала явная угроза.

— Ну, будь по-твоему, гадина! — проговорил молодой человек, надавив ей коленом на грудь и изо всех сил сжав ее горло.

Так прошло несколько секунд.

Вдруг Камилу показалось, что он слышит шаги. Он обернулся.

Через комнату Долорес, обе двери которой оставались открытыми, вошел хозяин гостиницы, вооруженный двуствольным ружьем, в сопровождении нескольких человек: постояльцев и слуг, сбежавшихся на крики.

Креол непроизвольно отпрянул от Сюзанны де Вальженез.

Но она была неподвижна, как и г-жа де Розан.

Камилл задушил ее в схватке. Она была мертва.

Несколько лет спустя после этого происшествия, то есть около 1833 года, когда мы посетили рошфорскую каторгу, где навещали святого Венсана де Поля XIX века, то есть аббата Доминика Сарранти, тот показал нам возлюбленного прачки Шант-Лила, убийцу Коломбана и Сюзанны. Его когда-то черные как смоль волосы побелели, а лицо носило теперь отпечаток мрачного отчаяния.

Жибасье, все такой же свежий, молодцеватый и смешливый, утверждал, что Камилл де Розан старше его лет на сто.

XXXII ГЛАВА, В КОТОРОЙ СВЯТОША УБИВАЕТ ВОЛЬТЕРЬЯНЦА

Мы оставили нашего друга Петруса сиделкой у графа Эрбеля, его дяди. Оттуда он написал Регине, что как только приступ подагры у дяди минует, он опять будет свободен и увидится со своей прекрасной подругой.

Но подагра, увы, похожа на кредиторов: она отпускает вас только в смертный час, то есть когда ничего другого делать ей уже не остается.

Итак, приступ подагры у графа Эрбеля отнюдь не проходил так скоро, как о том мечтал его племянник; напротив, он возобновлялся снова и снова, и генерал в иные минуты подумывал о том, чтобы сыграть с подагрой шутку, пустив себе пулю в лоб.

Петрус нежно любил дядюшку. Он угадал, о чем тот думает, и несколькими добрыми словами, сказанными от души, а также невольно выкатившейся слезой, смягчил сердце генерала до такой степени, что тот отказался от своего ужасного плана.

Так обстояли их дела, когда вдруг в комнату, где лежал граф, влетела, словно ураган, маркиза де Латурнель, одетая в черное с головы до пят.

— О! — вскричал граф Эрбель. — Неужели смерть близка, если посылает мне самое большое испытание?

— Дорогой генерал! — начала маркиза де Латурнель, попытавшись изобразить волнение.

— В чем дело? — оборвал ее граф. — Не могли бы вы дать мне умереть спокойно, маркиза?

— Генерал, вы знаете о несчастьях, постигших дом Ламот-Уданов!..

— Понимаю, — нахмурился граф Эрбель и закусил губу. — Вы прознали, что мы с племянником искали наикратчайший путь к смерти, и пришли сократить мои дни.

— Что-то вы сегодня не в духе, генерал.

— Согласитесь, есть от чего, — отвечал генерал, переводя взгляд с маркизы на свою ногу, — подагра и…

Он чуть было не сказал «и вы», но спохватился и продолжал:

— Так что вам от меня угодно?

— Вы согласны меня выслушать? — обрадовалась маркиза.

— А разве у меня есть выбор? — пожал плечами граф.

Он повернулся к племяннику и продолжал:

— Петрус, ты уже три дня не дышал парижским воздухом. Освобождаю тебя на два часа, дорогой. Я знаю, как любит поговорить маркиза, и не сомневаюсь, что она доставит мне удовольствие сегодняшней беседой вплоть до твоего возвращения. Но не больше двух часов, слышишь? Иначе я за себя не отвечаю.

— Я буду здесь через час, дядя! — воскликнул Петрус, сердечно пожимая генералу руки. — Я только зайду к себе.

— Ба! — вскричал тот. — Если тебе надо с кем-нибудь повидаться, не стесняйся.

— Спасибо, добрый дядюшка! — сказал молодой человек, поклонился маркизе и вышел.