Сальватор

- Да. Пойми же! "Я жил многие годы в Париже и почти все здесь видел, говорил я себе, - но она, моя бедняжка Долорес, как все девушки нашей страны, давно вынашивала эту сладкую мечту - увидеть Париж и умереть, - не разбужу ли я ее раньше чем кончится ее сон?"

- Если тебя удерживало лишь твое деликатное внимание, Камилл, то мы можем ехать: я увидела в Париже все, что хотела посмотреть.

- Будь по-твоему, дорогая, - сказал Камилл, - мы уедем.

- Когда?

- Когда хочешь.

- Завтра.

- Завтра? - растерялся американец.

- Ну да, если вас в Париже держит лишь опасение потревожить мой сладкий сон.

- Да, да, меня ничто не держит, это верно, - подтвердил Камилл. - Но уложить вещи - дело непростое, одного дня будет мало. Завтра! - повторил Камилл. - А покупки, а визиты, а расчеты?

- Мои вещи уложены, покупки сделаны, счета уплачены.

Вчера я приказала отнести вместо прощальных визитов карточки во все дома, где нас принимали.

- Но понадобится несколько дней, чтобы пожать руку друзьям.

- С твоим характером, Камилл, друзей не имеют, у тебя могут быть только знакомые. Самым близким знакомым был Лоредан. Вчера его убили, а сегодня состоялись похороны. Больше тебе пожать руку в Париже некому. Едем завтра.

- Нет, это просто невозможно.

- Будь осторожен! Как ты мне отвечаешь, Камилл!

- Ну а как же? А мои поставщики? Что они скажут, если я уеду вот так? Я буду похож на банкрота. А ведь я уезжаю, а не убегаю!

- Сколько времени тебе нужно на то, чтобы твой отъезд не был похож на бегство? Отвечай!

- Ну, не знаю...

- Трех дней довольно?

- По правде говоря, такая настойчивость ни к чему, дорогая.

- Четыре дня, пять, шесть, - резко продолжала молодая женщина; ее трясло от злости. - Этого довольно?

- Для тебя это так важно? - спросил Камилл, не на шутку обеспокоившись раздраженным состоянием жены.

- Жизненно важно.

- В таком случае через неделю.

- Через неделю, так через неделю! - непреклонно произнесла г-жа де Розан и взглянула на ящик, куда заперла пистолеты и кинжал. - Но знай, что я приняла решение до того, как ты вошел в эту комнату. И если через неделю мы не уедем, мы с тобой, Камилл, предстанем перед Богом и там ответим за свое поведение.

Молодая женщина произнесла эти слова так уверенно, что Камилл не удержался и вздрогнул.

- Хорошо, - задумчиво молвил он и насупился. - Хорошо, через неделю мы уедем. Даю тебе слово чести.

Подхватив свой фрак, который, как мы сказали, Камилл сбросил на кресло, он удалился в свою комнату, смежную со спальней жены. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он заперся на ключ и толкнул задвижку.

XVI

Глава, в которой Камилл де Розан признает, что ему трудно будет убить Сальватора, как он обещал Сюзанне де Вальженез

Читатели помнят, что, покидая мадемуазель Сюзанну де Вальженез, о чем мы поведали в конце главы XIV, наш друг Камилл решил, что нашел простое средство, как отделаться от Сальватора или, если вам больше так нравится, Конрада, то есть законного наследника Вальженезов.

Но в нашем полном противоречий мире недостаточно придумать, каким образом отделаться от помехи: между задуманным и его исполнением порой лежит целая пропасть.

Приняв решение, Камилл де Розан явился к Сальватору и, не застав его, оставил свою карточку.

На следующий день после семейной сцены четы Розанов, о которой мы рассказали, Сальватор - под своим настоящим именем Конрада де Вальженеза прибыл к американскому джентльмену и велел лакею доложить о себе.

Камилл почувствовал волнение, как бывает в ответственную минуту со всеми, кто принимает поспешные решения, продиктованные скорее чувствами, нежели разумом. Хозяин приказал проводить прибывшего в гостиную и сейчас же вслед за ним вошел туда сам.

Но чтобы стало понятно то, что затем произойдет, сообщим читателям, откуда возвращался Сальватор, когда зашел к Камиллу.

Он побывал у своей кузины, мадемуазель Сюзанны де Вальженез.

Когда он в первый раз попросил провести его к девушке, ему ответили, что мадемуазель де Вальженез никого не принимает.

Он повторил свою просьбу и снова получил отказ.

Но наш друг Сальватор был терпелив и от своих намерений не отказывался.

Он взял другую карточку и к словам "Конрад де Вальженез"

приписал карандашом: "Явился поговорить о наследстве".

Никогда магическое слово, чудесный талисман не отворяли дворец феи стремительнее, чем эта приписка. Конрада пригласили в гостиную, куда несколько минут спустя вошла мадемуазель де Вальженез.

Отчаяние, в которое девушку ввергла потеря состояния, изменило ее до неузнаваемости: взгляд ее потух, она осунулась, побледнела и походила теперь на болезненных мареммских красавиц с блуждающим взором, словно помышляющих о мире ином. Сюзанну трясло как в лихорадке, и ее дрожь отчасти передалась Сальватору: когда она вошла в гостиную, он невольно вздрогнул.

Для визита к кузине Сальватор облачился не просто в приличный костюм, подобающий светскому человеку, но выбрал самый модный фрак, отвечающий требованиям строжайшего этикета.

Когда Сюзанна увидела, как он изыскан и хорош собой, ее глаза загорелись ненавистью.