Сальватор

- Говорите, дорогой друг: я ломаю голову, чем бы вам еще угодить.

- Поскольку Габриэля арестовали вчера вечером, - проговорил каторжник, - он не успел познакомиться со своей невестой поближе. Не слишком ли смело с моей стороны просить вас разрешить им свидание, перед тем как мужа отправят на юг?

- Просьба очень скромная, дорогой друг. Я разрешу им ежедневные свидания вплоть до дня отправления. Это все, Жибасье?

- Это только первая часть моей просьбы.

- Послушаем вторую!

- Вы позволите жене проживать в тех же широтах, что и ее муж?

- Договорились, Жибасье, хотя вторая часть нравится мне гораздо меньше первой. В первой части вашей просьбы вы проявляете незаинтересованность, заботитесь об отсутствующем друге, тогда как во второй, как мне кажется, замешаны ваши личные интересы.

- Я вас не понимаю, - молвил Жибасье.

- А ведь все просто! Не вы ли мне сказали, что женой вашего друга стала ваша бывшая подружка? Боюсь, что вы не столько для него, сколько для себя хлопочете о том, чтобы эта женщина поселилась неподалеку от вас.

Каторжник стыдливо покраснел.

- Ну, совершенных людей не бывает, - прибавил г-н Жакаль. - Вам больше не о чем меня просить?

- Последняя просьба!

- Давайте уж, пока вы здесь.

- Как будет проходить наше отправление?

- Вы должны знать, что вас ждет, Жибасье. Отправление пройдет как обычно.

- Через Бисетр? - состроив страшную рожу, уточнил каторжник.

- Естественно.

- Это меня чрезвычайно огорчает.

- Почему же, друг мой?

- А вы как думали, господин Жакаль? Не могу я привыкнуть к Бисетру! Вы же сами говорили: совершенных людей нет.

При одной мысли о том, что я нахожусь рядом с сумасшедшими, нервы у меня начинают шалить.

- Почему же в таком случае вы нарушаете закон?.. К сожалению, Жибасье, - продолжал он, протягивая руку к звонку, - я не могу удовлетворить вашу просьбу. Понимаю ваши чувства, но такова печальная необходимость, а вы как человек, воспитанный на классике, должны знать, что древние представляли необходимость при помощи железных уголков.

Едва г-н Жакаль договорил, как появился полицейский.

- Голубок, - обратился к нему начальник полиции и зачерпнул большую щепоть табаку; он с наслаждением поднес ее к носу, удовлетворенный тем, как все обернулось. - Голубок! Поручаю вашим особым - слышите? - особым заботам господина Жибасье. Временно поместите его не со всеми, а туда, где вы содержите пленника, задержанного вчера вечером.

Он снова повернулся к Жибасье:

- Я говорю об ангеле Габриэле. Скажите, что я чего-нибудь не предусмотрел, неблагодарный!

- Не знаю, как вас и благодарить, - с поклоном отвечал каторжник.

- Поблагодарите, когда вернетесь, - сказал на прощание г-н Жакаль.

Он с грустью наблюдал за тем, как Жибасье уходит.

- Вот я и осиротел! - проговорил он. - Ведь это моя правая рука!

XXVIII

Цепь

Старый замок Бисетр, расположенный на склоне Вильжюиф рядом с деревушкой Жантийи, справа от дороги на Фонтенбло, в лье на юг от Парижа, предлагает туристу, забредшему в эти места, самое мрачное зрелище, какое только можно вообразить.

В самом деле, это тяжелое, мрачное нагромождение камней, увиденное на определенном расстоянии, выглядит необычно и пугающе-отталкивающе.

Так и видишь перед собой живые воплощения "всех болезней, нищеты, пороков и преступлений, толпящихся там с растрепанными волосами и скрежещущими зубами, начиная с короля Людовика Святого и до наших дней.

Будучи убежищем и тюрьмой, приютом и укреплением, замок Бисетр напоминал старую заброшенную немецкую крепость, осаждаемую в иные часы вампирами и колдуньями из преисподней.

Господин доктор Паризе говорил о Бисетре в своем отчете генеральному совету по тюрьмам, что этот замок олицетворял собой ад, описанный поэтами.

Те из наших современников, что побывали в этом вертепе двадцать лет назад, могут подтвердить правоту наших слов.

Тогда преступников заковывали в кандалы во дворе Бисетра.

По правде говоря, церемония эта, начинавшаяся в темном дворе, завершалась лишь в Бресте, Рошфоре или Тулоне и представляла собой отвратительное зрелище. Понятно, почему сам Жибасье, знавший что почем, так стремился избежать участия в этой омерзительной мелодраме.

Первые приготовления к заковыванию в кандалы, как мы только что сказали, проходили в главном дворе замка.

В то утро двор выглядел еще более жутко в густом промозглом тумане.

Серое небо, холодный ветер, черная грязь. Несколько типов с суровыми физиономиями висельников рыскали по двору, будто тени, обмениваясь время от времени словами, неразборчивыми для всех, кроме себе подобных.

Эта прогулка длилась около получаса, как вдруг другие типы с менее отталкивающими лицами присоединились к первым и, приветствовав их на только им понятном языке, бросили наземь тяжелые цепи и бесчисленные кандалы, которые принесли с собой.

Это были заключенные Бисетра, исполнявшие в тюрьме роль слуг.

- Ох и плохо вам нынче придется! - сказал один из тех, что находились в первой группе, человеку из числа новоприбывших, отиравшему с лица пот.

- И не говорите! - отвечал тот, кивнув на кандалы, которые он только что сбросил на землю. - Я принес в три раза больше обычного.