Сальватор

Сейчас же вслед за тем одна из портьер в гостиной поднялась и в комнату стремительно вошла г-жа де Розан. Она направилась прямо к камину, собрала обрывки письма и вернулась к себе в спальню.

Спустя пять минут она сложила письмо из клочков и прочла его. По ее щекам скатились две слезы, но то были слезы стыда, а не огорчения. Ее провели!

Креолка посидела некоторое время в кресле, закрыв лицо руками. Она плакала и мучительно соображала, что предпринять.

Решительно поднявшись, она стала ходить взад и вперед по гостиной, судорожно сцепив руки и нахмурившись. Время от времени она останавливалась и проводила рукой по лбу, словно собираясь с мыслями.

Наконец она остановилась и оперлась на угол камина, утомленная, но не сломленная.

- Они не уедут! - вскричала она. - Скорее, я брошусь под колеса их экипажа.

Она позвонила камеристке.

Та появилась на пороге и спросила:

- Что угодно госпоже?

- Что мне угодно? - удивилась креолка. - Да ничего! Почему вы спрашиваете?

- Разве госпожа не звонила?

- Ах да, звонила, но не помню зачем.

- Госпожа не заболела? - спросила камеристка, поразившись тому, до чего бледна хозяйка.

- Да нет, я не больна, - порывисто отвечала г-жа де Розан. - Я никогда еще так хорошо себя не чувствовала.

- Если я не нужна госпоже, - продолжала камеристка, - я могу удалиться.

- Да, вы мне не нужны. То есть... Погодите-ка... Да, я хочу кое о чем вас спросить. Вы родом из Нормандии?

- Да, мадам.

- Из какого города?

- Из Руана.

- Это далеко от Парижа?

- Около тридцати лье.

- А от Тавра?

- Почти столько же.

- Хорошо, можете идти.

"Зачем мешать их отъезду? - вдруг подумала креолка. - Разве у меня есть неоспоримое доказательство его неверности или предательства, кроме как мои предчувствия? Мне нужно более неопровержимое, материальное доказательство! Где его взять? Сказать ему: "Я все знаю. Завтра ты уезжаешь с ней! Не уезжай или берегись!" А он все будет отрицать, как раньше!

Пойти к этой Сюзанне и сказать: "Вы мерзавка, вы отнимаете у меня мужа!" А она посмеется надо мной, расскажет и ему о моем приходе, то-то они повеселятся вдвоем! Камилл станет надо мной потешаться. В чем же секрет этого чудовища? Как она заставила так сильно и скоро себя полюбить? В чем ее обаяние?

Разве она так же молода, смугла, хороша, как я?"

Продолжая над этим размышлять, креолка приблизилась к псише [Большое наклонное зеркало на ножках] и долго в него смотрелась, желая себя убедить в том, что страдание не умалило ее красоты и она вполне могла соперничать с мадемуазель Сюзанной де Вальженез.

Но вот из ее глаз снова брызнули слезы. - Нет! - рыдающим голосом выкрикнула она. - Никогда мне не понять, как он мог полюбить эту женщину!.. Что же делать? Попытаться увезти его силой, так он убежит с дороги и они снова встретятся! Но даже если он согласится поехать со мной, любви все равно конец. А он вернется нынче вечером, порхающий, беззаботный, как всегда. Поцелует меня в лоб, как каждый вечер. О, предатель! Лживый и трусливый Камилл. Нет, я не позову тебя за собой. Я сама буду следовать за тобой тенью до тех пор, пока не получу доказательства твоего преступления!

Перестань колотиться, мое сердце: час расплаты еще не наступил С этими словами молодая женщина поспешно вытерла слезы и стала обдумывать план мести.

Не будем ей мешать, пусть подумает до вечера, мы же вернемся к ней вместе с Камиллом. Вот он, розовощекий и беззаботный, впорхнул к ней в спальню.

Когда он вошел, она, как и накануне, стояла посреди комнаты. Поцеловав ее в лоб, он задал привычный вопрос:

- Как?! Ты еще не ложилась, дорогая? Да ведь уже час ночи, прелесть моя!

- Какое это имеет значение? - холодно отозвалась г-жа де Розан.

- Для меня это имеет значение, любовь моя, - продолжал Камилл, выговаривая подчеркнуто ласково. - Через неделю нам предстоит долгое и утомительное путешествие, тебе понадобятся все твои силы.

- Кто знает, будет ли это путешествие долгим? - вполголоса возразила креолка, словно размышляя вслух.

- Да я знаю! - воскликнул Камилл, не догадываясь о том, что творится в душе у жены. - Ведь я несколько раз переезжал из Парижа в Луизиану, да и ты однажды проделала этот путь и, должно быть, не забыла, как он труден.

- Мы любили тогда друг друга, Камилл! - с горькой усмешкой проговорила креолка. - Вот почему путешествие показалось мне недолгим.

- Я постараюсь, чтобы на сей раз оно тебе показалось еще короче! галантно произнес Камилл, снова целуя жену в лоб. - А пока доброй ночи, девочка моя! Я целый день занимался покупками и просто валюсь с ног.

- Прощай, Камилл, - холодно отозвалась г-жа де Розан.

Американский джентльмен удалился в свои апартаменты, не заметив ни смущения, ни бледности жены.

На следующее утро креолка в сопровождении камеристки села в наемный экипаж и приказала отвезти себя к книгоиздателю Пале-Рояля, где купила почтовую книгу.

Затем она снова села в карету и на вопрос кучера, куда ее везти, приказала:

- К каретнику.

Кучер огрел лошадей кнутом и повез ее на улицу Пепиньер.

- Сударь! - обратилась креолка к каретнику. - Мне нужна дорожная коляска.