Сам

Стадион, уже принагнутый движением рук священного автократа, склонился, истово повинуясь, чтобы энергия благословения обуяла его до сердечных глубин.

— Вернитесь в исходное положение, — сказал он одними губами, которые, похоже, онемели от преклонения перед САМИМ, так ободряюще нежданно возвратившимся к народу.

Потом Болт Бух Грей начал праздничную речь, но теперь это был властитель, повелевавший по-молодому дерзко, с издевочкой, перевитой лаской, потому что ведал уже, кто перед ним.