– Наше противостояние? – насмешливо спросил Щепкин. Он уже понял, что что‑то произошло и это заставило Идзуми спешить. – Не самый лучший статус.
– Нет. Я имею в виду положение наших стран.
– Сейчас вы выступаете виноватой стороной. Вы украли документы, вы пытались совершить диверсию, вы похитили сотрудников русской контрразведки. Против меня только проникновение в консульство. Неравный расклад, не правда ли?
Идзуми подошел ближе, упер наконечник трости в грудь капитана.
– Вы забыли еще кое‑что. Вы в моих руках. И условия диктую я. А условия просты. Я не могу допустить, чтобы эта история всплыла на поверхность и обернулась против Японии. Никоим образом!
– Так!..
– Молчите! – наконечник надавил сильнее, острие врезалось в грудь капитана. – Говорю пока я. Итак, я не могу вернуть похищенные вами документы. Не могу отпустить вас просто так. И не могу тихо уйти, потому что вы мне не дадите.
– Мы можем договориться…
Идзуми стиснул зубы, убрал трость от груди Щепкина и холодным тоном продолжил:
– Есть выход из тупика. Вы здесь и сейчас подписываете обязательство сотрудничать со специальными органами Японии и в качестве первого шага называете мне фамилии и звания сотрудников вашей группы. Учтите, я и так их знаю. Это пустая формальность.
Идзуми увидел на лице Щепкина усмешку, прищурил глаза.
– Мне не нужно от вас никаких секретов. Мне не нужно, чтобы вы активно работали на нашу разведку. Мне нужно, чтобы вы помогли мне выпутаться из этой ситуации с наименьшими потерями. За это я обещаю сохранить жизнь вам и вашему помощнику, поручику Белкину.
– Неужели вы думаете, что я…
– Согласитесь? Уверен. У вас просто нет иного выхода. Минут через тридцать вы почувствуете недомогание. А потом боль. А потом… уже ничего не будет. Я все равно найду способ уйти из‑под удара. Хотите знать как?
– Ну? – буркнул Щепкин, почувствовав, что Идзуми говорит правду и что он пошел ва‑банк.
– В одной небольшой тихой бухте сейчас стоит наша подводная лодка. Она сумела проскользнуть мимо ваших кораблей и благодаря невеликим размерам осталась незамеченной. Бухта не очень далеко отсюда. Я сяду в нее и уплыву. А вы останетесь здесь навсегда. Умрете, осознавая, что проиграли и ваша смерть напрасна. Понимаете? Мы специально вывезли вас сюда утром, чтобы дождаться прихода подлодки. И теперь ничего не мешает просто уйти. Но мы можем уйти так, чтобы вы были живы. Подумайте.
Щепкин оценил откровенность Идзуми и понял, что его карты биты. Вариант с подлодкой они не предусмотрели. Как и вариант с пленением. А сейчас, похоже, остается только один вариант – попытаться бежать. Сколько здесь японцев? Ну пять‑шесть человек, может, десять. Шансы невелики, еще и Белкин непонятно где и в каком состоянии. Но это лучше, чем смерть от яда.
Ладно, надо решать, и быстро. Немедленно. Но сперва заставить Идзуми раскрыться до конца.
Помощник посла внимательно следил за лицом капитана, ища признаки страха, тревоги. Щепкин сидел спокойно, чуть прикрыв глаза и ровно дыша. Непохоже, чтобы он испугался.
– Что скажете, капитан?
Щепкин открыл глаза.
– Скажу, что стать предателем гораздо хуже смерти. Что предателя никогда не примут на другой стороне и всегда будут относиться как к подонку. Что до вашего плана… не рассчитывайте, что вам удастся уйти незамеченными. Если вы не знали – корабли Сибирской флотилии уже получили приказ блокировать рейд. На тот случай, если вы попробуете уйти на пароходе или как‑то иначе. О подлодке мы, конечно, не знали, но меры приняли.
Идзуми усмехнулся.
– Это блеф!
– Что ж, вы оцените блеф лично, когда ваша лодка попадет на прицел кораблей. Торпед и мин у флотилии хватит.
– Но для вас все будет кончено. – В голосе Идзуми прорезалось нетерпение. – Василий Сергеевич, я знаю не только что вы капитан контрразведки. Я навел справки. Вы единственный русский и всего третий или четвертый европеец, который достиг огромных успехов в дзюдо! Вы ученик самого Дзигаро Кано! Он сам повязал черный пояс на ваше кимоно. Поверьте, в Японии это много значит. Вы были подданным нашей империи. Можно сказать, вы наполовину японец.
– Да, – с горечью отозвался Щепкин. – Я и впрямь люблю Японию. А старый учитель Сато заменил мне отца. Но он всегда учил меня не сдаваться и не отступать перед чужой силой, а тем более перед чужой подлостью. Ибо сила может уничтожить тело, а подлость убивает душу. Я всегда старался следовать заветам сэнсэя Сато. Разве он не прав?
Видя, что Идзуми раскрывает рот, Щепкин кашлянул и заговорил тяжелым жестким голосом:
– Я действительно стал почти японцем. И даже хотел жениться на японке! На самой лучшей, самой прекрасной девушке. Но ее родня не допустила этого. Ее дядя нашел ей другого жениха и заставил выйти за него замуж. Спросите как‑нибудь свою племянницу, счастлива ли она замужем за Кинджиро.
– Что?! – Идзуми подскочил вплотную к Щепкину и толкнул его в грудь. – Что ты сказал, русский?
– Спроси Акину, сколько слез она пролила до свадьбы и сколько льет сейчас!