Сам без оружия

– Нет, что ты! – слезы потекли по щекам Дианы, и она торопливо вытирала их платком. – Я была «спящим агентом». Никакой активности, никаких контактов. Честно работала в отделении и в группе. Вывели меня из «спячки» только осенью. В город прибыл куратор, встретился со мной, объяснил суть задания. И я…

– Что ты? – подтолкнул ее Щепкин, лихорадочно соображая, как теперь строить разговор после ее откровений. – Вышла на японцев?

– Задача была не так сложна. Украсть документы из Генштаба…

– Так это ты? – не веря ушам, почти закричал Щепкин. – Ты украла?

– Да. Я знала, где они лежат, наш человек, один дурачок… он сказал и помог получить слепок ключей.

– Штабс‑капитан Азольцев! – выдохнул Щепкин.

– Да. Немцы поймали его на интимной связи с родной сестрой. Сам понимаешь, всплыви такое, ему бы не поздоровилось. Хотя он тут ни при чем, эта молодка готова была лечь хоть под дворнягу. Прости…

– И он согласился?

– Не сразу. Но его сумели убедить, что это надо для того, чтобы убрать одного неугодного офицера. Он поверил. Захотел поверить. А дальше все было просто.

Да, все просто. Она же циркачка, акробатка, для нее залезть в здание, вскрыть сейф и уйти не сложно. Но сюрикен…

– Ты убила солдата…

– Я не хотела. Это вышло случайно, – потупила она взгляд. – Я не очень наловчилась с этими звездочками.

– А сюрикены – чтобы подумали на японцев?

– Да. Когда документы были украдены, куратор связался с посольством от имени одного агента. Я получила его кличку и стала… «партнером».

– Но ты передала им липу! – едва не воскликнул Щепкин и посмотрел на дверь.

Диана поняла взгляд, покачала головой.

– За дверью никого. Но ты не шуми. Да, это были подделки.

– Зачем? Чего ты хотела этим добиться?

– Таков был замысел операции. Подкинув фальшивки японцам, спровоцировать их на ответные действия. Столкнуть Россию и Японию, нарушить единство союзников и ослабить их. Германия и Австрия терпят поражение, нужна любая пауза.

– Значит, и тоннель?

– Это было одним из условий сделки. Японцы должны были участвовать в диверсии. Это разозлило бы власти России.

– А Смардаш? Он тоже агент?

Холодова виновато улыбнулась.

– Бедный мальчик… Нет, он не агент. Я заставила его влюбиться в меня, требовала подарков. Он стал играть в карты, на скачках. Проиграл не только свои деньги, но и деньги отца. Хотел стреляться, но мы выручили его. Взамен он обязался слушать меня во всем и всегда.

– Вы запугали его разоблачением. Как и Азольцева.

Холодова не ответила, скомкала платок и продолжила ровным голосом, уже не роняя слез.

– Он должен был помочь японцам провести диверсию. И все шло как надо. Но тут вмешался ты. Господи! Я даже не знала, чего боялась больше! Что не будет взрыва или что ты погибнешь! А когда поезд прошел тоннель и ты пришел в вагон… – она горько усмехнулась. – Я и забыла, что тебя нельзя победить.

– В честном бою, наверное, сложно, – покачал головой Щепкин. – Но от удара в спину не спасут ни дзюдо, ни пистолет. А ты ударила точно…

Холодова не отреагировала на его слова.

– Значит, это ты предупредила японцев о нашем визите? Продала любовь. Верность Германии выше чести и Родины?

Кажется, он перебрал с резкостью. Холодова выпрямилась, поджала губы.

– Я урожденная Ранте, если ты не знал. По отцу немка, баронесса. Кстати, немцы обещали восстановить меня в наследстве. Так что моя отчизна – Германия.

– Значит, ты патриотка?

– Я просто баба, Васенька! Баба, которой надоели все эти игры, война, подлость и смерти, – она снова шмыгнула носом. – Это уже выше моих сил.

– Но ты решила довести игру до конца. Что, куратор настаивает? Грозит отобрать титул?

Она мотнула головой, как‑то зло усмехнулась.

– Куратор погиб позавчера. Глупая смерть – он получил разряд током, когда проверял проводку в доме. Я узнала случайно. В восточном отделе германской разведки обо мне знали всего три человека. Теперь знают двое. Один никогда не выйдет на связь. Второй не станет этого делать. По условиям договора, я должна была выполнить только одно задание, после чего прекращала работу.

– Тебя бы обманули, – возразил Щепкин. – Потребовали бы еще помочь.

– Нет. Они знали, что мною манипулировать нельзя. Я сорвусь с крючка, даже если это будет грозить гибелью.

Она замолчала. Щепкин тоже молчал, лихорадочно оценивая услышанное и просчитывая варианты. Признание Холодовой выбило его из колеи, но он старался мыслить трезво. Как назло, выхода из ситуации не видел. Документы‑то пропали! Как достать их и уйти от японцев?

– И что теперь, Диана? – как можно мягче сказал он. – Отдашь японцам оригиналы, получишь плату и исчезнешь? А?

Лицо Холодовой исказила гримаса злости. Она уколола Щепкина цепким взглядом, дернула головой.

– Документы я им не отдам. Может быть, подделку. Цель операции почти достигнута – после диверсии, проникновения в консульство и похищения вас отношения между странами и так будут напряженными. Да еще и кража из Генштаба. Моя работа почти закончена.

– А дальше? Что дальше?

Холодова не спешила отвечать, смотрела на свои руки, словно набираясь решимости. Потом вскинула голову и умоляющим, полным боли голосом заговорила: