Сам без оружия

— Американец — душа компании, — заявила Диана. — Его жизнерадостности хватит на всю столицу. При этом железная хватка… как это по-американски? Бизнесмена! На японского шпиона никак не похож.

— Другие?

— Дамочки?..

Диану перебил проводник, принесший кофе. Диана мило улыбнулась ему и попросила еще ликера. Когда тот ушел, Холодова вдохнула аромат кофе, сделала несколько глотков и зажмурилась.

— Хорошо… Мария и Ольга из хороших семей, образованны. Но… умом не блещут. Что не особо и важно при такой профессии.

Белкин толкнул Гоглидзе, тот в ответ подмигнул. Ну да, какая же женщина будет хвалить другую, пусть даже если надо дать объективную оценку! Диана хоть и опытный сотрудник, но все же женщина. Иголок и шпилек для других дам у нее с избытком.

— Виолетта. Эта поинтереснее. Себе на уме и цену знает. — Диана сделала вид, что не заметила переглядов тезок. — Пыталась подкатить ко мне — комплименты, похвалы… поняла, что я ее раскусила, но не обиделась. Вполне дружелюбна.

— И тоже никаких подозрений?

Диана пожала плечами.

— Если только не подозревать ее в попытке подружиться с японцами. Нет, господин капитан, наши дамочки явно не из тех, кто лезет в политику. Слишком увлечены собой, карьерой, работой. Да и не дурнушки, чтобы увлечься всякой дурью.

Проводник вновь постучал в дверь, с поклоном подал ликер, спросил, чего еще угодно господам и даме. Получил чаевые и ушел. Белкин выглянул наружу, проверил, нет ли кого поблизости, и закрыл дверь.

— А как тебе мужская часть группы? — спросил Щепкин. — Что скажешь о художнике?

— Господин спаситель?

— Не понял, какой спаситель? — нахмурился Щепкин. О неком спасении он слышал впервые. — В каком смысле?

Диана посмотрела на Гоглидзе.

— Ротмистр, не будете столь любезны?

Гоглидзе тут же наполнил рюмку ликером.

— Благодарю, Георгий. В качестве дижестива подойдет. Хотя я толком и не позавтракала. — Холодова попробовала ликер, блаженно прикрыла глаза.

Щепкин терпеливо ждал. Он знал, что Диана обожает игру, особенно если имеет нечто интересное. И что перевоспитать эту строптивую особу просто невозможно. Остается терпеть…

— Сереженька вчера поведал об эпическом подвиге Скорина. За день до отъезда на Зинштейна напала какая-то шпана. Хотели ограбить, а может, и убить. Как сказал Сережа, он испугался до того, что готов был напасть на них. Такая вот смелая трусость… Но тут появился Григорий и задал жару шпане. Они еле ноги унесли. Вот так! В благодарность за спасение Сережа решил угостить героя и в разговоре выяснил, что тот ко всему прочему художник. Как оказалось, не самый умелый, но все же подходящий.

Щепкин посмотрел на Диану, перевел взгляд на офицеров.

— Да он Геракл, наш худой художник, — скаламбурил Гоглидзе. — И скромник, молчал. Ну, теперь понятно, почему он здесь.

Белкин отметил недовольство на лице капитана, спросил:

— Думаешь, подстроено?

Щепкин пожал плечами.

— Трудно сказать. Сейчас не узнаешь. Уличная шпана вполне могла подстеречь Зинштейна, он легкая добыча. Ладно, поставим этот подвиг Скорину в плюс, как говорит Батюшин.

— М-м… вы бы видели реакцию публики на рассказ Сережи, — протянула Диана. — Дамочки кричали ура, бросали на Скорина такие взгляды… Кстати, это помогло Грише увести Ольгу к себе. Видимо, захотел наедине поведать о подробностях подвига…

Холодова допила ликер, довольно прищурила глаза, посмотрела на Щепкина.

— И судя по всему, ночь у них прошла замечательно.

— А ты откуда знаешь? — осведомился Щепкин.

— Так я утром успела переговорить с дамами. Поболтать, пооткровенничать. Не спала, как некоторые…

— И?

— Ну во-первых. — Диана коварно улыбнулась. — Григорий, как и вы, господин капитан, носит новомодные трусы.

Гоглидзе поперхнулся кофе, плеснул на столик. Щепкин сжал челюсти, от чего на скулах вспухли желваки. Белкин торопливо сунул нос в чашку, чтобы не засмеяться. А Диана невинно улыбалась, словно ничего не произошло.

— Дальше, — скрежещущим голосом проскрипел капитан.

— Такие коротенькие, выше колен, серого цвета, — язвила вовсю Диана. — Об этом мне поведала Ольга. А еще поведала, что Григорий чудо как хорош, полон мужской силы и что в его объятиях она позабыла обо всем. И что искусала одеяло, дабы не разбудить криком весь вагон… Не смотрите так, господин капитан. Сейчас двадцатый век, а не семнадцатый. Эмансипе, феминизм, свобода, равенство… А наша Оленька из самых рьяных сторонниц искренности.

— Это все?

Диана вздохнула, опустила глазки. И вовсе уж ангельским голоском выдала:

— Григорий явно сторонник силовой гимнастики, тело тренированное, атлетическое. Судя по тому, как он лихо расправился со шпаной, знаком с боксом или борьбой. А вдобавок носит оружие. Пистолет вроде наших браунингов или кольтов.

— О! — воскликнул Гоглидзе. — Да он башибузук! Вот так художник!

Щепкин задумался. В ношении оружия ничего странного нет. Многие сейчас таскают оружие, от велодога до нагана или кольта. Но сочетание столь видных характеристик вкупе с оружием наводило на мысль, что Скорин может быть не совсем тот, за кого себя выдает.