Сам я родом из СССР. Воспоминания о себе любимом

– Когда ты выучишь наконец-то «скерцо»?! Хотел бы стать свидетелем этого момента. Вряд ли доживу до той поры.

«Скерцо» я всё-таки выучил и исполнил его на выпускных экзаменах музыкального училища. Я это рассказал в пику тем, кто считает, что музыканты едят дармовой хлеб. Годы порою уходят, нужно копытить и копытить, чтобы мизерной ступенькой подняться выше. Кроме того, нужно быть очень упёртым, чтобы постоянно изо дня в день мусолить трудные места той или иной пьесы. Великий музыкант Рихтер занимался ежедневно по десять, двенадцать часов, а мне, простому смертному «гармонисту» сам бог велел трудиться, не покладая рук. Я ведь, как говаривал Чапаев, «академиев» (музыкальной школы) не кончал. Самоучка. Этим всё сказано. Добавлю сюда лишь то, что в музыкальное училище я поступал, работая на металлургическом комбинате грузчиком. Можно представить какими заскорузлыми были мои пальцы. Ведь ходовым инструментом в моих руках тогда были лом, да лопата. От них зависела моя зарплата. А я любил и по моде одеться, и поесть вкусно. (Голод сорок седьмого года не прошёл бесследно). Пристрастие к вкусной пище привилось ко мне в детстве. Мы, десятилетние пацаны, собирали металлолом и сдавали в магазин за копейки. Сусликов выливали водой, выгоняя из нор, затем выделывали их шкурки и сдавали опять-таки за копейки. Когда этих копеек собиралось нужное количество, я шёл, как говориться, за семь вёрст щи хлебать, – в столовой районного центра с таким удовольствием ел котлету с картофельным пюре и подливой. Вот такие вот заскоки бывали в моей жизни.

За два дня до приезда ансамбля дежурный по части капитан Смагин приказал нам с Блудовым получить на центральном вещевом складе простыни и подушки для всего коллектива ансамбля. Короче говоря, приготовить для прибывающих солдат спальные места. Блудов к тому времени снял уже гипс, и только слегка прихрамывал. С задачей мы справились успешно. Коллектив прибыл среди ночи, быстро, прошуршав одеждами, солдаты улеглись спать. Неважно, когда ты прикоснулся головой к подушке, – в два часа ночи или три, – утром в шесть подъём, физзарядка и завтрак. Никто тебя ждать к столу не станет: не у тётки в гостях.

Крепче всех и дольше всех почему-то спал я. Меня растормошили тогда, когда солдаты уже отзанимались физзарядкой. Я никак не мог продрать глаза, спустив ноги на пол и обняв руками подушку.

–На заре ты её не буди, – стал выводить своим тенорком тромбонист Мазурок. Все расхохотались. Его безобидные шутки теперь будут и меня сопровождать до конца службы. У него на каждый вздох анекдот находился. Сыпал он ими и сыпал. Если толпа солдат разразилась смехом, значит среди них Мазурок. Вообще-то его фамилия Мазуревич. Он из Беларуси. Кто-то ласково позвал его однажды: «Мазурок» и так кличка за ним закрепилась.

После завтрака тот же Мазурок прибежал из оркестровой студии и сказал мне:

– Капитан Чистосердов желает вас лицезреть, – немного помолчал и добавил, – хочет попробовать на зуб.

Я спустился в студию. Капитан сидел за столом. Горела настольная лампа и он что-то писал. Это был другой человек, нежели тот дирижёр-красавец, что выступал у нас в части. Изнурённый гастролями, уставший и измотанный, он выглядел очень блекло. Я знал, что такое гастроли. Наш хор в прицепном вагоне постоянно колесил по области. Ни тебе нормально помыться, среди ночи перекусить негде. Часто ложились спать голодными, а вскочив утром бежали на репетицию, забыв перекусить. В конце гастролей по области мы сами на себя не были похожи? Помню, баянист Семиколенов привёл такой пример:

–В начале гастролей я как молодой жеребчик: причёсан, приглажен, да и в жилах кровь с молоком. А в конце, похожу на сивого мерина.

Такое вот сравнение пришло мне в голову, когда я увидел капитана. Он, не вставая, протянул мне руку, устало поздоровался. Я думал, пойдут расспросы, почему так долго не ехал. Он выдвинул из стола ящичек с бумагами, достал папку и протянул мне.

–Здесь сценарий новой программы, – всё так же устало сказал он. – Но это не к спеху. Концерты в ближайшем будущем не предвидятся. Посмотри свежим глазом, может, какая мысль забредёт в голову, добавишь, что, – помолчав с полминуты, продолжил, – У меня хормейстер демобилизовался. Придётся тебе временно его заменить, пока не найду нового, – капитан тут же спохватился и стал говорить чуть живее. – Но это не сегодня и не завтра. Солдатам надо отдохнуть денька три, четыре. После выходных приступишь.

С хоровым делом я был малость знаком. Всё-таки пять лет пел у Чулкова в хоре. Я знал много распевок, которые расширялидиапазон певца. Знал ряд упражнений для постановки голоса, для закрепления дыхания. Упражнения для дикции, я был уверен, понравятся ребятам. Кроме того, как петь на атаке, что такое белый звук и звук округлённый. Всё это я знал теоретически. А как дело пойдёт на самом деле, – бабушка надвое сказала.