Сам о себе

Из Крыма приехал я в Харьков, где уже начались гастроли Первой студии МХАТ. Театр Мейерхольда был в отпуске. Так удачно продолжалось мое совместительство. В Москве совместительство мое неожиданно расширилось. Я стал актером трех театров, так как в это время открылся, как я уже рассказывал, возрожденный Сахновским Театр имени В. Ф. Комиссаржевской. Я вошел прежде всего в спектакль «Скверный анекдот», где играл роль генерала Пралинского. Роль была для меня трудна и, пожалуй, мне не свойственна. Но пресса отнеслась к этой работе довольно снисходительно. Достоевский очень трудный автор, в чем я убедился много лет спустя. Поэтому не мудрено, что эта роль у меня была лишь эскизно намечена.

Я в свое время очень любил спектакль, помня его еще по Настасьинскому переулку. Поэтому с удовольствием участвовал и в этом его варианте.

В том же году в Театре имени В. Ф. Комиссаржевской была сделана новая постановка «Трех воров». Роль Тапиоки я играл почти без изменений в сравнении с аквариумовским спектаклем. Незатейливый спектакль делал сборы и помог в деле популяризации маленького театрика.

В Первой студии удивлялись моей «разносторонней» деятельности, но так как в это время оказалось, что я был свободен от новых постановок, то руководство студии благосклонно мирилось с моим совместительством и сквозь пальцы смотрело на мои успехи на стороне.

Совершенно неожиданно и как бы невзначай я стал репетировать у Мейерхольда роль Аркашки Счастливцева в «Лесе». До самого того момента я, откровенно говоря, даже и не представлял себе, что именно так кончится для меня «доигрывание» спектаклей у Мейерхольда. Соблазн мейерхольдовских замыслов был слишком велик, но я боялся заикнуться об этой работе и просить о ней разрешения у руководства студии, а там просто пока ничего не знали или делали вид, что не знают.

Особых фактических препятствий для репетиций не было. В Первой студии началась, правда, работа над пьесой Бена Джонсона «Вольпоне», в которой я должен был играть роль слуги Моски, но репетиции шли довольно вяло, трудная пьеса поначалу не ладилась, вскоре репетиции заглохли, и я получил полную свободу и мог репетировать вплоть до выпуска «Леса» у Мейерхольда.

Итак, я работал в трех театрах. Репертуар театра Мейерхольда составлялся в зависимости от репертуара Первой студии, а репертуар Театра имени В. Ф. Комиссаржевской – от репертуара первых двух театров. Но, несмотря на такую загрузку, деятельность моя ширилась. Этот театральный сезон был чреват для меня еще одним событием, сыгравшим большую роль в моей дальнейшей судьбе.

В эти годы оживилась и приняла новые организационные формы советская кинематография. Осенью 1923 года было создано акционерное общество «Межрабпом-Русь», в дальнейшем преобразовавшееся в «Межрабпом-фильм». Инициаторы – Алейников, Трофимов и другие – поставили себе задачу создать сначала один фильм. Постановка фильма была поручена возвратившемуся из-за границы режиссеру Я. А. Протазанову. Это и было то самое начинание, о котором говорил мой знакомый в Ялте. Основой для сценария будущего фильма послужил роман А. Н. Толстого «Аэлита», где повествуется о фантастическом полете на Марс.

Среди приглашенных для участия в новом фильме актеров оказался и я. Руководители нового общества видели меня в «Укрощении строптивой» и в «Рогоносце» и хотели испробовать мои возможности, чтобы в дальнейшем сделать из меня кинематографического комика. В виде пробы мне была поручена в «Аэлите» небольшая комическая роль сыщика Кравцова.

Съемки начались очень скромно, потому что средства у общества были ограниченны. Впервые я участвовал в съемке на натуре во время Октябрьской демонстрации 1923 года. В течение осенне-зимнего сезона состоялось еще несколько съемок на натуре. И только ближе к весне были подготовлены декорации и база для съемок в павильоне фабрики «Межрабпом-Русь» в Петровском парке. Происходившие через большие интервалы съемки почти совершенно не отвлекали меня от столь насыщенной театральной работы. Первое время я не мог еще освоиться и разобраться в работе для кино. Просмотрев материал, заснятый на натуре, я ужаснулся. Хоть бросай актерскую работу! Мои движения были нечетки, невыразительны. Я сливался с другими исполнителями, получалась какая-то каша. Однако, увидев свою работу на более близких планах, снятую в павильоне, я был удовлетворен. В ней уже не было той спешки и почти случайных мизансцен, которые невольно получались на снятых с общего плана натурных кадрах.