Сам себе князь

— А ДВР? — спросил Ник. — Там ведь у всех равные права, и лорды… в смысле, там нет лордов, там их называют дружинниками, не стоят выше обычных людей и не имеют никаких привилегий.

— ДВР — это утопия, — сказал Ломтев. — ДВР в том виде, в каком она существует сейчас, возникла из-за противоречий внутри самой аристократии, когда молодое поколение не желало мириться со властью старшего — тут надо еще помнить, что самый старший и властный сидел в Москве, за десятки тысяч километров оттуда — и, вооружившись модными демократическими идеями, устроило переворот. При поддержке обычных людей, конечно же, которые тоже поверили в эту сказку. Но если создавалась ДВР юными идеалистами, сейчас им управляют пожилые циники, вроде твоего отца. В ДВР выстроена целая система сдержек и противовесов, но сама конструкция довольно шаткая и проверку временем она еще не прошла.

— За столько-то лет и до сих пор не прошла?

— Один миг по историческим меркам, — сказал Ломтев. — Если все будет продолжаться так, как оно идет сейчас, я думаю, в течение двадцати лет ДВР и без всякого внешнего вторжения превратится во что-то более… отвечающее местным реалиям.

— То есть, аристократы вернут власть себе?

— Скорее всего, — сказал Ломтев. — При этом, вполне может быть, они не перестанут прикрываться демократическими ценностями, которые будут декларировать исключительно на словах.

— Но если все так печально, то что же делать обычному человеку? — спросил Ник. — Куда ему податься?

— Это не так важно, — сказал Ломтев. — Жить, в принципе, можно почти при любом режиме, и у вас тут еще не самые людоедские. Главное, чтобы избежать глобального разочарования, обычному человеку нужно отказаться от возможности поменять мир — ввиду ее полной бесполезности, разумеется — и построить для себя личную зону, которая даст требуемый им уровень безопасности и комфорта. Для себя и для своих близких.

— Иными словами, сидеть и не рыпаться? — уточнил Ник.

— Ну, по большому счету, да.

— Именно поэтому ты убил императора?

Ломтев глубоко вздохнул.

— Что не так? — поинтересовался Ник.

— Мы же говорим об обычных людях, которые хотят существовать в этом мире, — сказал он.

— А ты не обычный.

— И, кроме того, у меня никогда не было планов здесь существовать, — сказал Ломтев. — Все, что я сделал, я делал не ради себя. И на императора мне, по большому счету, было наплевать, он просто сам подставился. Не явился бы он тогда на поле боя, не случились бы в империи смутные времена.

— И единственное оружие, которым можно было его убить и которое не позволило тебе окончательно умереть, оказалось там совершенно случайно? — уточнил Ник.

— Не совсем так, но определённая доля случайности во всем этом все же была, — сказал Ломтев. — Никто из нас с твоим отцом не знал наверняка, как работает это оружие и сработает ли оно против императора. Продавец уверял его, что этой штукой можно убить кого угодно, но она же одноразовая, и такое утверждение можно было проверить только практикой. К тому же, я допускал, что император явится лично, но стопроцентной гарантии, конечно же, не было. И если бы он не пришел, я бы не стал открывать на него охоту и бегать по всему городу. Тем более, что в том бою я выложился до предела, и далеко убежать все равно бы не смог.

— Значит, ты хочешь сказать, что древний могущественный артефакт был просто куплен…

— У торговца артефактным оружием, — сказал Ломтев. — По крайней мере, такой версии придерживается твой отец. Стоила эта штука, опять же, по его утверждениям, очень недешево.

— И ты не считаешь, что эта версия какая-то… мутная?

— Может быть, — сказал Ломтев. — Но у меня не было возможности ее проверить. Сначала я как бы умер, а потом появился ты… Не с руки мне тогда было искать человека, которому можно было бы задать все эти вопросы. А сейчас это тем более бесполезно. Два десятка лет прошло, а подпольный оружейный бизнес — дело достаточно опасное. Может быть, он к этому времени уже помер. К тому же, в мире случаются и более странные совпадения. Тем более, в таком мире, как ваш.

— То есть, тебя все устраивает, и ты не хочешь узнать, как оно было на самом деле?

— Это знание представляет исключительно академический интерес, — сказал Ломтев. — То, что случилось, уже случилось, и я о своем выборе не жалею. Если бы мне довелось пережить этот эпизод еще раз, даже с высоты сегодняшнего знания, я, быть может, пересмотрел бы какие-то тактические моменты. Но общую стратегию менять бы не стал. Убийство императора и последовавшие за ним смутные времена были идеальной возможностью выиграть хоть какой-то запас времени для твоей матери.

— Значит, все ради нее?

— Когда у тебя появятся собственные дети, ты поймешь, — сказал Ломтев. — Может быть. Как говорил Доминик Торетто, нет ничего сильнее семьи.

— Кто говорил?

— Один лысый пафосный придурок, не знакомый с учебником физики за восьмой класс, — сказал Ломтев. — Но, как и сломанные часы, которые дважды в день могут показать правильно время, пафосные придурки иногда тоже попадают в цель.

— Мне кажется, я потерял нить беседы, — сказал Ник.