Сам себе властелин 2 (СИ)

— Такие семьи тоже могут помочь. Деньгами.

— А…

Мне с трудом удалось сдержать усмешку. Старейшина хотел накормить меня только словами? Не выйдет. Хотят уверить меня в преданности — придётся напрячься.

— Полагаю, верные смогут собрать сто тысяч. Золотом, разумеется.

— Владыка! Такая сумма…

— Минимальный взнос на войну.

— А может, пятьдесят тысяч смогли бы помочь делу?

Я хлопнул ладонью по столу.

— Торг здесь неуместен!

Перигор вздохнул.

— Попробую сделать всё, что смогу.

— Теперь скажите мне, сколько вы будете брать с перебежчиков из других фракций, когда я выиграю войну?

— Что?! Владыка, мы никогда не будем принимать предателей.

— Будете, — я улыбнулся, — обязательно будете, по глазам вижу.

Тёмный потупился.

— Ну, платное вступление во фракции действительно существует. Но если вы против, мы, конечно же, откажем.

— Я не против, пусть вступают. И деньги вы брать будете. Но с каждого старейшины, перешедшего под ваш флаг, я хочу получить десять тысяч золотом.

Перигор чуть со стула не упал.

— Владыка! Даже ведущие фракции берут не больше пяти.

— Ладно, я сегодня добрый. Пусть будет пять. Мне. Сколько вы возьмёте сверху для себя, я спрашивать не буду.

Тёмный вздохнул.

— Сделаем.

— Вот и отлично. Что-то ещё?

— Мы хотели обсудить ваши планы на Кемнаро.

— Завоёвывать город я не собираюсь. Мне ни к чему лишние жертвы. Если Кемнаро решит вернуться под мою власть — милости просим. А нет, так нет.

— Но ведь город всегда был вашим! После победы у вас будет армия, а городская стража легко перейдёт на вашу сторону. Мы уже подготовили списки для конфискации имущества ваших недругов.

Вот жуки! Я чуть не расхохотался.

— Перигор, для желающих быть на стороне Калькуары, у меня будет отдельное предложение. Верные тёмные семьи я не брошу, обещаю. Но заниматься репрессиями не в моём вкусе.

На лице у старейшины промелькнуло разочарование.

— Так всегда делалось.

— А вы не подумали, что начав такой процесс, сами можете попасть под каток? Скажем, ваш заместитель придёт ко мне, и покажет, что вы сотрудничали со светлыми. Поставляли продовольствие или ещё что-то. Я как раз буду не в духе, и вы пойдёте вслед за вашими противниками.

Тёмный скривился.

— Я заранее уберу заместителей.

— “Доброжелатели” всегда найдутся. Перигор, репрессий не будет.

— А светлые всегда так делают, — обиженно поджал губы старейшина.

— Мы тёмные и не будем уподобляться.

Шарль Морис Перигор-Тулейранский свернул разговор, откланялся и сбежал. Тоже мне, доморощенный опричник — конфискации ему подавай. Нет уж, мы пойдём другим путём.

* * *

— Кейри, — дождавшись, когда гость уйдёт, я позвал отельера.

— Да, Владыка?

— Мне не нравится этот тип. Какой-то он не тёмный, а серый.

— Он очень влиятельный человек в Совете Старейшин, Владыка.

— Тем больше он мне не нравится.

— Других нет, — пожал плечами Кейри, — по правде, он мне тоже не слишком симпатичен. Сударь Перигор всегда с презрением относился к недворянам.

— Вот что мы сделаем. Списывать его со счетов не будем — будет контактом на всякий случай. А ты составь мне каталог этих ваших старейшин. Отдельно список, кто в какой фракции, отдельно справку: отношения со светлыми, родня, недвижимость, бизнес.

— Сделаю, Владыка.

— А теперь спать, уже поздно. Доброй ночи, Кейри.

— Чёрных снов, Владыка.

Я вернулся в особняк и плюхнулся в постель. Хорошо! Очень хорошо. Шестерёнки разных планов медленно проворачивались. Если всё пройдёт, как задумано, штурм мы отобьём и прогоним назойливых светлых. А дальше? Надо что-то менять в этой постоянной круговерти. Кто решил, что Чёрный Владыка обязан быть мальчиком для битья? Пора сломать эту мерзопакостную традицию. Только как?

С такими мыслями я и заснул. А разбудил меня резкий окрик.

— Ваня!

Кто-то потряс меня за плечо.

— Ваня, вставай! Тревога!

Я открыл глаза. Надо мной стоял мумий.

— Быстрее в Калькуару, светлые собираются на штурм.

Одеваясь, я бросил взгляд на окно. Там ещё стояли густые утренние сумерки.

— Что-то рано они.

— Сам удивляюсь, — мумий зевнул, — хорошо, что я вышел прогуляться на стену. Гляжу, а в их лагере шевеление. И ведь хитрецы, огонь не зажигали, но я в темноте вижу, как кошка.

— Идём, посмотрим, что к чему.

Казна высадила нас сразу на стену. Я подошёл к бойнице и вгляделся в сумерки. Неа, ничего не видно.

— Деда, точно идут?

— Ага, вон там уже строятся. Через час будут под стенами.

— Бука знает?

— Эм… Нет, я сразу за тобой рванул.

— Надо его предупредить сейчас же.

Рядом в темноте раздался смешок.

— Не надо, я уше жнаю.

Бука появился из полумрака, в доспехах и с топором на поясе.

— Мои дожорные давно жаметили. Мы тоже в темноте видим хорошо.

Я хлопнул орка по плечу.

— Молодец. Ты завтракал?

Генерал отрицательно мотнул головой.

— Тогда пойдём, торжественно вкусим пищи перед боем, как полагается великим героям.

Особой торжественности не получилось. Бабушка наделала нам бутербродов, а Шагра сварила кауаффий. Большую кружку мне и маленькую чашечку Уру-Буке. Я с сомнением посмотрел, как орк пьёт его мелкими глотками.

— Не волнуйтешь, Владыка, — Бука подмигнул мне, — меня в детштве уронили в чан ш кауаффием. Теперь он на меня не дейштвует.