Сам себе властелин

— Пришли, — голос мумия звучал приглушённо и зловеще.

Кладбище занимало огромную поляну. Вокруг шумел ночной лес, ровные ряды надгробий, ущербный месяц над головой. На другой стороне погоста высилась громада здания, без крыши, с выбитыми окнами.

— Зал прощаний, — пояснил мумий, — раньше там стоял орган. Считалось честью, если тебя здесь отпели.

По спине побежали мурашки. Жуткое место и время неподходящее.

— А днём поднять скелеты не получится?

Мумий покосился на меня и хмыкнул.

— Да им всё равно, когда их оживляешь. Хоть утром, хоть вечером.

— Тогда чего мы сюда ночью припёрлись?

— Традиция такая. Некромант должен работать в самый тёмный час, под ущербной луной.

— Дурацкая традиция.

— Всё равно, надо соблюдать.

Мумий прошёлся между надгробиями, вглядываясь в надписи.

— Ага, это старик, это тётка, опять старик. Во! То что нам надо — воин из тёмных. Давай, берись за лопату, внучок.

— Надо было скелета взять, чтобы он копал. Я вроде как Владыка…

Мумий усмехнулся.

— А еще ты мой ученик. Каждый юный некромант обязан уметь обращаться с шанцевым инструментом. Копай, внучек, копай.

***

Следующий час я рыл. Вгрызался в землю как крот, кидая лопату за лопатой. А мумий сидел на соседней могильной плите, как нахохлившийся ворон на жёрдочке, и прихлёбывал из фляжки.

— Вот, помню, в молодости учился я у одного некроманта, — разговорился мумий, — так он любил поднимать зомбей исключительно в дождь и желательно под утро. Разбудит меня в три ночи и тащит на кладбище. На улице льёт как из ведра, а я копаю. Вода в яме скапливается, чуть не плавать приходится. А он стоит рядом, руки вверх поднимет, и читает стихи.

— Зачем? — я на минуту остановился и вытер пот со лба.

— Говорил, от стихов характер у зомби делается мягкий и незлобивый.

— Серьёзно?

— Ну как сказать. Зомби у него выходили склонные к меланхолии и рефлексии. Чуть не уследишь, сбегали на тренинги по личностному росту и саморазвитию.

— Может, стихи плохие были?

— Может и стихи. Ты не останавливайся, копай.

Снова приложившись к фляжке, мумий продолжил бесконечный монолог.

— А я зомби не люблю. Портятся быстро, характер скверный, да ещё и разговаривать могут. И ладно, если бы по делу, так ведь философствуют. Или как начнут о политике спорить, хоть уши затыкай. И всё-то они знают, и у каждого советы, как страну поднять. Не покойники, а кладези мудрости.

— Ты так говоришь, будто живые по-другому.

— Да? И живые так же? Ну не знаю, я больше с мертвецами общался. А вот помню…

Но тут моя лопата стукнула обо что-то твёрдое.

— Что там?

— Похоже на гроб.

— Нет, открывать не надо. Вылезай наверх, я буду оживлять покойничка.

Мумий встал на краю ямы и затянул длинное унылое заклинание. Я пытался разобрать слова, но через пару минут бросил. Зато вдруг понял — мумий напевает его на мотив «В лесу родилась ёлочка». Я хихикнул и мумий покосился на меня сердитым взглядом.

— Восстань! — наконец закончил завывать мумий.

Крышка гроба съехала набок. Лежащий на боку скелет заворочался и недовольно заворчал.

— Ну рано же…

Костлявая рука ухватила крышку, потянула обратно.

— Восстань, я сказал!

— Ещё пять минуточек…

Скелет попытался закрыться крышкой, будто одеялом.

— А ну, быстро вставай! — мумий возмущённо топнул ногой.

— Не буду. При жизни — вставай по будильнику и на работу. Умер — опять вставай. Дайте выспаться!

С пальцев мумия сорвалась молния и сожгла несчастную крышку.

— Подъём, мёртвый! Тебе некромант приказывает!

— Неприлично это, ночами шляться по кладбищам, — скелет встал и сердито посмотрел на мумия, — шуметь и спать не давать.

— Ты мне поговори. Вылазь!

— Ходят, будят, — бурчал мертвяк, выбираясь из ямы, — даже не спросят, хочу ли я оживать. А я не хочу! Это насилие над личностью, между прочим.

— Деда, а чего он разговаривает? Остальные же у нас молчат.

— Не знаю, — мумий выглядел смущённым, — кажется, я заклинания напутал. Надо перечитать «Некромумикон» и заново вызубрить.

— Ну, чего надо? — скелет подбоченился и сердито посмотрел на мумия.

— Как зовут? — вмешался в разговор я.

— Ричард Йорвик Тарлтон, — важно задрав голову, ответил скелет.

— Йорик.

— Йорвик!

— Поздно, — мумий нахмурился, — я сказал Йорик, значит Йорик. А ну, бери лопату и вперёд вон ту могилу раскапывать.

— Ходят, будят, работать заставляют, — бухтел скелет, но лопату взял и начал рыть, — и главное, почему я? Целое кладбище вокруг, так обязательно меня надо было поднимать. Может меня проклял кто? Вот бы найти эту сволочь и тоже заставить работать.

— Может, обратно его уложим? — спросил я у мумия, — слишком уж разговорчивый.

— Пусть копает. А будет много болтать, распишем его под гжель и поставим на воротах консьержем.

Скелет обернулся.

— Под гжель не хочу, давайте под хохлому лучше, она веселее.

— Копай! — мы гаркнули на него хором.

***

Когда начало светать, мумий уже поднял два десятка костлявых. Все были молчаливые, никто не сказал даже слова. И только Йорик бродил среди надгробий и возмущался.

— Иди сюда, — позвал его мумий.

— Опять иди, да сколько можно. Командуют, командуют…

— Как ты мне надоел, а. Залазь в свою могилу.

— Зачем?

— Упокою тебя и спи дальше.