Сам секс. Как обсуждать, получать и доставлять удовольствие

Теперь подробнее. С чего вообще начались разговоры про ген гомосексуальности? В 1993 году генетик Дин Хамер опубликовал научную работу[43], утверждающую, что с гомосексуальностью связан ДНК-участок Xq28. Кстати, свою гипотезу исследователь проверял только в отношении мужчин, и только гомосексуальных (не касаясь, например, ни женщин, ни бисексуальности). Впоследствии работу Хамера неоднократно критиковали[44] и опровергали[45] другие ученые, в том числе указывая на статистическую недостоверность. А сотрудница исследователя и вовсе заявила[46], что тот публиковал лишь выборочные данные. В следующие годы неоднократно поднимался вопрос[47] об этичности подобных исследований: для чего они вообще могут понадобиться и почему ищут объяснение гомосексуальности, а не гетеросексуальности? Если даже ген найдут – не приведет ли это к генетическим тестам в гомофобных регионах, убийствам детей и взрослых? А если «точно не найдут» – не приведет ли это к массовым попыткам «перевоспитать» негетеросексуальных людей?

Тем не менее крупнейшее исследование генетических предпосылок гомосексуального поведения с 477 тысячами участников (почти полмиллиона!) провели в 2019 году[48]. На этот раз организаторы включили и женщин, и бисексуальных людей. Что удалось выяснить в этот раз? Специалисты пришли к выводу, что единую причину выявить невозможно: гомосексуальность или гомосексуальное поведение может иметь определенные генетические предпосылки, но и в этом случае сочетание генов (а не один ген) может объяснить гомосексуальное поведение лишь на 8–25 %. В итоге наш интерес к людям конкретного гендера или гендерной презентации может определять сложный комплекс биологических, психологических и социокультурных причин. Короче говоря, «все сложно и неоднозначно».

Кстати, это исследование критика тоже не миновала[49]: коллеги-ученые вновь подвергли сомнению этическую оправданность подобных изысканий. Зачем искать генетические предпосылки того, что не является проблемой, если можно потратить силы на генетические исследования реальных бед, например болезней? Не очередная ли это попытка приравнять негетеросексуальность к болезни? И опять же, стоило ли проводить исследование, если вероятный вред от него легко предположить, а четкую пользу не сформулировали даже сами его авторы?

А если попроще?

Возможно, у любви вашего соседа к музицированию можно найти более выраженные генетические предпосылки, а может быть – более выраженные социальные. Но пока интерес к игре на скрипке, карате или шахматам социально приемлем, нас не особенно беспокоят его причины.

Также если у одного человека интерес к музыке проявляется с детства, у другого развивается с возрастом, а у третьего актуализируется в отдельные периоды жизни, это не становится причиной для переживаний. И наоборот, переживания могут появиться, если в конкретном обществе на занятия музыкой наложены табу, например гендерные или классовые.

Понятно, что в гомофобной среде на определенном историческом этапе попытки найти причины гомосексуальности были продиктованы скорее гуманизмом: «Если мы выявим, что они просто рождаются такими, то признаем их невиноватыми и оставим в покое». Но в современном мире вопрос уже не должен ставиться таким образом: сексуальная ориентация или идентичность – не то, чему нужно искать «оправдания».

Если у лесбиянки будет гетеросекс – она перестанет быть лесбиянкой?

Скорее всего, у большинства лесбиянок на планете секс с мужчинами был. «Кажется, в моем поколении лесбиянок, выросших в 1980-е, почти все успели не только попробовать гетеросекс, но и сходить замуж. Возможность выбрать другой сценарий у большинства появилась не сразу», – говорит Анна. Сто–двести лет назад вариантов не вступить в гетеробрак тем более практически не было, но это не значит, что геев и лесбиянок тогда не существовало.

Сегодня похожее происходит в наиболее патриархальных регионах, но и в условно либеральных обществах на нас по-прежнему действуют гетероцентричные установки. Они могут приводить к гетеросексуальному опыту даже тех, кто в нем не особенно заинтересован. Вероятно, что возможность сознательно отказаться от гетероопыта сегодня нередко коррелирует с более привилегированным положением, более молодым возрастом, поддерживающей средой и доступом к информации.

С обстоятельствами понятно. А может гомосексуальный человек сам захотеть гетеросексуального секса?

Конечно, речь не о том, что гомочеловек имеет право заняться гетеросексуальным сексом только вынужденно или под давлением обстоятельств. Также и гетерочеловек имеет право пробовать, экспериментировать, переживать разные влечения в разные моменты жизни. Проблема в том, что именно к людям из малых групп предъявляются нередко более жесткие требования, чем к людям привилегированных идентичностей.