Сам ты Любаша (СИ)

Любава едва успела почувствовать тепло чужих губ, как пустота, темнота и небытие воцарились в мире, а все мысли и чувства разом растворились, как крошечный кусочек тумана в палящем свете полуденного солнца. Или крупица сахара в стакане горячего чая, как выразились бы жители этого мира. Впрочем, о мирах и даже о том, кто она есть, Любава тоже на миг забыла. Наверное, именно так умирают люди, да и волхвы тоже. Но поскольку сознание возвращалось и рухнувшая в пропасть реальность со скрипом вставала на место, это было что-то другое. И еще неизвестно, стоит ли радоваться. Потому что она-то точно знала, что есть вещи и похуже смерти. Болела голова… муторно и по-особенному неприятно, словно с похмелья. Раньше у нее никогда не было подобных болей, и похмелья испытывать не доводилось. Откуда она вообще знает, что это такое? Как больно-то… ооо, и что сейчас вообще произошло? Любава со стоном сжала лоб руками и замерла в непонятном недоумении. Что-то определенно было не так, но что?

Затуманенность сознания всё не проходила, мысли нехотя ворочались в голове. Раньше с ней такого не было, даже почти наверняка смертельный для собаки или обычного человека удар машины Кирилла лишь ненадолго оглушил её. Пытаясь скорее избавиться от неприятного беспомощного состояния, Любава зарылась пальцами в волосы, слегка взъерошила их нервным движением и наконец поняла, что с ней не так. Волосы… ее длинные, заплетенные в тугую толстую косу волосы определенно не такие на ощупь… ее что, подстригли? Или…? Любава осторожно открыла глаза, щурясь от мягкого света ночника: столь элементарное и само собой напрашивающееся действие пришло в голову только сейчас или, возможно, на него просто не хватало духу… и чуть не заорала во весь голос, увидев со стороны саму себя. Да вот же она, жива-здорова, и выглядит всё так же, в сотканной не без помощи чародейства полупрозрачной сорочке… какой-то уж слишком прозрачной, перестаралась она, сидит на краю кровати в крайне вульгарной позе. Так раздвигать ноги в стороны явно не стоит, если ты юная дева, а не княжеский лучник на отдыхе. И со смесью испуга, удивления и, как ни странно, веселья (люди порой смеются в самые неподходящие моменты, даже истерически ржут, такое случается), смотрит на нее. Да, это точно она. Только почему она не внутри самой себя, а снаружи. Неужели… О нет, только не это.

Как громом пораженная внезапной догадкой, Любава бросилась к зеркалу и судорожно схватилась обеими руками за столик, отчаянно пытаясь удержаться на разом подогнувшихся ногах и не осесть на пол.

— Осторожнее. — Бывшая она внезапно оказалась рядом и предупредительно поддержала под руки. Мило с её… или его стороны.

— Ооо, — раньше контролировать свое тело и эмоции получалось гораздо лучше, от вновь накатившего приступа дурноты Любава пошатнулась, беспомощно прижав руку ко лбу.

— Тихо… да что ж ты так. В обморок не вались только, в таком виде тебе не идет… да и сломаешь еще что-нибудь… мне, — с ноткой раздражения в голосе продолжила девушка (называть ее Кириллом было как-то дико странно), с недовольной гримасой откидывая упавшие на лицо из почти полностью растрепавшейся косы волосы.

— Я это ты, — севшим голосом пробормотала Любава, по-прежнему не в силах выдавить из себя ничего более умного.

— А ты это я, — мрачно подытожила ее новая версия. Очень смешно. — А, кстати, обратно мы как-нибудь поменяемся? — сдувая опять упавшую на глаза прядь, довольно спокойно поинтересовался Кирилл. Впадать в шок и удивляться он явно уже устал.

Надо собраться… И искать выход из положения. Раньше Любаве не доводилось попадать в подобную переделку, но что это такое она знала. К чужому телу можно приноровиться и использовать его рефлексы и умения. А насчет возвращения обратно всё совсем непросто, даже Ратмир не знает точно. Из-за него всё и случилось, он наверняка попытался вернуть блудную дочь в родной мир. Она и правда здесь чужеродный элемент, ее присутствие нарушает баланс. Остаться можно, только выбросив в тот мир кого-то из этого, элементарный закон равновесия.

— Не знаю, — нехотя призналась Любава, страдальчески наморщив лоб. Кирилл уже перестал ждать ответа и, вытянув вперед руку, изучал свои тонкие пальцы и аккуратные заостренные ногти, будто в жизни не видел ничего более интересного. Переведя взгляд на Любаву, явно хотел сказать ей что-то нелестное, но вместо этого нервно рассмеялся. Как оказалось, ее смех звучит очень мягко и благозвучно даже в его исполнении.

— У тебя такой глупый вид, просто… не могу смотреть. Сделай нормальное лицо, что ли.

— А себя ты видел? — обиделась Любава. — Хоть бы оделся, а то срам один.

Кирилл машинально опустил глаза вниз, ранее ему как-то не пришло в голову обратить внимание на этот момент. Щеки тут же непроизвольно залились густым румянцем и противный смех оборвался. Посмотреть было на что, она права. И то, что оно сейчас ммм… вроде как его… Конечно да, нечего сказать.

— Любаша, — безуспешно поискав взглядом какую-нибудь подходящую одежду, вынужден был попросить он, — скажи, пожалуйста, где твой чертов сарафан?