Сама невинность

Вскрывая письмо серебряным ножом для бумаг, она придерживала его салфеткой. Затем с помощью щипцов для сахара вытащила листок из конверта и развернула его на столе. Борясь с тошнотой, она начала читать.

Софи, Софи, ты просто не стала слушать меня в прошлый раз, верно? Я же сказал, что сделаю с тобой, если ты продолжишь вмешиваться и мешать исполнению мечты всей моей жизни. Ты не обратила внимания на мои слова, а я не люблю, когда на меня не обращают внимания.

Я видел тебя там, на пристани, когда ты смотрела на тело Ричарда. Я проделал великолепную работу, вырезая его сердце, согласна? Ни одному хирургу не удалось бы лучше. Я бы отправил тебе его как сувенир в память о нашем небольшом приключении, но это невозможно. Сегодня сердце Ричарда стало моим завтраком. Интересно, каким будет на вкус твоё сердце? Уверен, сладким.

Твой до гроба,

Пожиратель сердец.

P.S. Как тебе нравится мое новое имя? Думаю, газеты придут в восторг. Какая это будет сенсация!

Читая эти слова, Софи чувствовала, как её отвращение и тошнота проходят. Страх остался, ведь она знала, что он был жестоким убийцей. Но теперь ей стало известно о нём и другое ¬— что он был маленьким мстительным мальчиком в теле взрослого мужчины. И каким-то образом это делало его менее страшным и намного более жалким.

— Что он пишет? — требовательно спросила Вайолет. — Он снова тебе угрожает? И Майклу тоже?

Софи не стала отвечать на эти обеспокоенные вопросы. Она встала.

— Тётушка, я иду наверх, чтобы принять ванну и переодеться. Затем отвезу письмо Мику. Ты не могла бы рассказать Флетчеру о случившемся и попросить его нанять кэб?

— Конечно, я всё сделаю. Но, Софи, ты не собираешься рассказать мне, что он пишет?

— Поверь, ничего, что заслуживало бы повторения, — и Софи вышла из столовой.

***

Через полтора часа Софи сидела в комнате для совещаний в окружении детективов, сержантов и констеблей Управления уголовных расследований, пытаясь донести до них то, что она знала об убийце. Мик сидел на противоположном конце длинного стола. Девушка понимала, что он единственный, кто воспринимает её всерьёз. Именно он и организовал эту встречу и настоял, чтобы другие полицейские, работающие над делом, выслушали её. Но они не хотели слушать то, что она им говорила.

— Это ребёнок, — рассказывала Софи. — То есть он мужчина, но в эмоциональном развитии он остался маленьким мальчиком. Он обижен на полицию за какой-то пустяк, и эта обида пестовалась практически всю его жизнь. Он ненавидит полицейских, и сейчас его ярость направлена на определённых офицеров, которые — как ему кажется — нанесли ему эту самую обиду, в чём бы она ни заключалась. Я не знаю, почему он считает, что эти полицейские причинили ему зло, но, какова бы ни была причина, для него это невероятно важно. Сильнее всего он ненавидит Мика — инспектора Данбара. Я уверена, что сначала он наметил Мика первой жертвой, но, когда покушение не удалось, изменил свои планы. — Софи казалось, что она задыхается от раздражения, недоверия и даже враждебности, которые исходили ото всех находящихся в комнате полицейских. Но вера Мика придавала ей храбрости и сил продолжать. — Убийца изменил свои планы, потому что для него всё это превратилось в игру. Теперь он приберегает инспектора Данбара напоследок. Как десерт. Таким образом, он снова ведёт себя как маленький мальчик. И это напоминает мне… — Софи увидела, как Мик приложил палец к губам, и поняла, что снова начала тараторить. Сделав глубокий вздох, она напомнила себе, что не должна отвлекаться. — В любом случае, я не знаю, скольких ещё полицейских он планирует убить. Он хочет, чтобы инспектор Данбар стал последним. Но чем больше он убивает, тем проще ему решиться на новое преступление. Убийство для него становится привычным делом. И имя, которое он себе дал, является ещё одним подтверждением того, что преступник — ребёнок, увлеченный игрой. А вырезанные сердца символизируют то, что у полицейских на самом деле нет сердца. Получается, вы имеете дело с маленьким недоразвитым мальчиком, которого переполняет ненависть к вам и который готов пойти на риск, только бы добиться своего.

В комнате наступила оглушительная тишина. Враждебность присутствовавших была настолько ощутима, что Софи едва могла дышать. Через несколько мгновений на неё градом посыпались вопросы.