Сама уверенность. Как преодолеть внутренние барьеры и реализовать себя

Дофамин подталкивает нас к действиям и исследованию неизведанного, он неразрывно связан с любопытством и готовностью идти на риск. Недостаток дофамина ведет к пассивности, тоске и депрессии. Уровень дофамина контролируют два гена – КOMT и DRD4. Оба существуют в разных вариациях (наверное, вы уже понимаете, о чем пойдет речь?).

Одна из вариаций гена DRD4 – DRD47R – побуждает к очень рискованному поведению{33}. Ее часто называют «геном приключений». Вероятно, именно ей природа оделила спортсменов-парашютистов и скандальных политиков (а также любителей экстремальных видов спорта и рисковых инвесторов). Их тела требуют все больше дофамина – и они его получают, выходя за пределы возможного.

Ген КOMT часто называют «геном воина или мученика»{34}. Описать его функции достаточно сложно, однако он тоже связан с уверенностью в себе. Нам, к примеру, чтобы понять механизм его действия, было предложено подумать, к чему мы больше предрасположены – тихо страдать или кидаться в драку.

Одна из вариаций гена КOMT быстро уносит дофамин из лобной коры («воин»), другая делает это медленнее («воин-мученик»), третья – совсем медленно («мученик»). Дофамин – не менее значимый нейромедиатор. Если в мозгу его долгое время будет много, концентрация внимания будет лучше. Все лекарства от синдрома дефицита внимания и связанной с ним гиперактивностью содержат дофамин. Поэтому ничего удивительного, что «мученики», у которых этот гормон задерживается в мозгу, обычно обладают более высоким IQ. А «воины» (с меньшим количеством дофамина) часто испытывают трудности, пытаясь сосредоточиться. И тут обнаруживается парадокс. В ситуации стресса организм быстро вырабатывает дофамин, а избыток этого нейромедиатора не способствует повышению концентрации и не придает смелости. Напротив, он совершенно «запутывает» мозг, вводя его в своего рода стрессовый ступор. И в таких случаях вариация «мученика» уже не так хороша: дофамин очень медленно покидает лобную кору, и поэтому ступор все никак не заканчивается.

Как видите, в ситуации стресса генетически обусловленные недостатки превращаются в достоинства – и наоборот. Это объясняет, почему внимательный и ответственный человек не в состоянии выдавить из себя хоть слово на сложном экзамене или в любой другой рискованной ситуации, а скромная персона неожиданно с блеском справляется с трудной задачей. Они просто попали в свою стихию. Чтобы показать все, на что они способны, этим людям необходим стресс. Вспомните спортсменов, блестяще выступающих в запале игры. Или, что нам гораздо ближе, журналистов, которые отлично работают только накануне дедлайна.

Мы сразу обнаружили связь между уровнем уверенности и парадоксальным поведением, к которому побуждает каждая вариация гена КOMT. Но объяснить, каким образом уверенность в себе зависит от конкретной ситуации, под силу лишь ученым. Вспомните юриста, который идеально готовит дело для суда, но теряется на прениях. Или руководителя маркетингового отдела, который никак не заставит себя заниматься рутинной работой, а перед презентацией вдруг преисполняется решимости, не спит ночами и в итоге представляет идею, от которой все в восторге. В определенной степени и тех, и других такими создала природа.

Постепенно мы начали понимать, каким образом весь этот набор гормонов закладывает необходимую основу для веры в себя. Когда дофамин, который заставляет нас шевелиться, соединяется с серотонином, помогающим спокойно мыслить, и окситоцином, создающим теплые чувства к окружающим, гораздо проще быть уверенными в своих силах.

Именно на этом этапе исследований нами овладело неудержимое любопытство по поводу собственных генов. Мы стали размышлять (довольно ненаучно) о своих ДНК. Многие годы мы пытались разобраться в причинах некоторых парадоксов. Почему, к примеру, мы возмущаемся по поводу дедлайнов, но под давлением сроков делаем работу лучше всего? А еще мы стараемся подготовиться к любому предстоящему событию и при этом регулярно впадаем в перфекционизм. «Воины» мы или «мученики»? Испытываем ли мы трудности с концентрацией внимания, если на нас не давит бремя стресса? Как мы достигли успехов в карьере и даже приступили к написанию книги про уверенность, если по-прежнему волнуемся во время каждого интервью? Может, нам не хватает серотонина? И что бы мы сделали, если бы узнали все это раньше?

Клэр решила, что у нее высокий уровень окситоцина, и Кэтти с этим согласилась. «Мне необходимы любовь, контакт, близость, и я часто смотрю на мир через розовые очки. Иногда это искажает мою картину мира, – заявила Клэр. – И мне вроде бы не хватает серотонина, потому что я часто тревожусь. Я многие годы борюсь с этой проблемой. Мои родители страдали от депрессии. В общем и целом, не похоже, что мне повезло с генами уверенности. Думаю, всю свою веру в себя я создала сама».