Сама виновата

«Наверное, это просто стадия такая, – уговаривала себя Ольга, – все говорят, что на определенном этапе брака наступает отторжение, когда ты видишь только недостатки своего спутника жизни, да еще и в преувеличенном масштабе. Невозможно постоянно пребывать в любовной эйфории, рано или поздно розовые очки падают, и нужно учиться жить с человеком, а не со своим представлением о нем. Так случилось, что тот случай на берегу немножко ускорил у меня эту стадию, сорвал с носа очки прежде, чем они упали сами, вот и все. Надо это пережить, перетерпеть, как грипп. Мама рано овдовела, поэтому по ее примеру трудно судить, но все известные мне супружеские пары с большим стажем прошли трудный путь, а не бежали вприпрыжку, взявшись за руки по усыпанной цветами дорожке. Надо быть зрелой личностью и принимать жизнь как она есть».

Надо бы зайти в универсам, вдруг там выбросили что-нибудь, например сосиски.

Допив коктейль, Ольга заглянула в зал. Народ кишмя кишит, возле прилавка с сырами настоящий водоворот, к кассам змеятся очереди.

Хочется ей нырнуть в эту гущу событий? Нет! Пусть муж рыщет, а ей все равно, что есть, она и хлебом поужинает.

Тут кто-то тронул Ольгу за плечо. Обернувшись, она увидела оперативника Саню Черепанова, плюгавого мужичка примерно ее лет с ногами кавалериста и хитрой калмыцкой физиономией.

Саня был из той категории страшненьких людей, которые притягивают взгляды больше красавцев, и пользовался у женщин бешеным успехом. Ольга признавала в теории, что подобное, да, бывает, но сама предпочитала представительных мужчин, а не недомерков.

Поскольку Саня ничего плохого ей не сделал, она заставила себя тепло поздороваться с ним.

– Ты в магазин, Оль?

– Да вот думаю… А ты?

Саня потряс перед ее носом авоськой, во все стороны ощетинившейся острыми белыми углами от пачек с пельменями, а в центре, как артиллерийские орудия, торчали горлышки пивных бутылок. Ольга вспомнила, что Саня недавно развелся, отсюда этот незамысловатый рацион.

– Я тогда не пойду, – вяло сказала она, – за компанию еще можно было бы…

– Домой подвезти?

– Давай.

Саня водил небесно-голубой «Москвич» и считался прекрасным шофером. Устроившись на переднем сиденье, Ольга, хоть и не имела водительского опыта, почему-то после первого перекрестка поняла, что это правда.

Мимо проносились темные вечерние улицы, из-под колес грузовиков летела снежная каша, а ей хотелось так и ехать рядом с этим даже не приятелем, а шапочно знакомым человеком.

– Слушай, Оль, а ты ведь будешь поддерживать обвинение по убийству Пахомова?

Замечтавшись, Ольга не сразу сообразила, о чем речь, а потом кивнула.

– Ну правильно, лучше тебя никто не справится.

– Почему это?

– Ну ты такая дама… – Саня запнулся, – такая аристократка, что ли… Не посрамишь родную прокуратуру перед всей этой шоблой.

– Спасибо. Надеюсь, что нет. Дело в общем-то совершенно ясное.

– Так-то так.

Она покосилась на Саню, который глядел вперед с преувеличенным вниманием. Ситуация на дороге явно не требовала такой сосредоточенности.

– Совершенно ясное дело, – повторила она.

– Да…

Саня закатил глаза, и Ольга не выдержала.

– Да что такое?

– Может, зайдем куда-нибудь?

– Давай просто покатаемся.

Саня кивнул и вырулил на Обводный.

– Знаешь, как-то я к подсудимому этому прикипел. Он Сеня, я Саня, почти тезки. Тоже мелкий он, как я.

– Это аргумент, конечно.

– А потом, согласись, доктора к нам не так часто попадают, тем более такие хорошие. Там, Оль, вся деревня буквально на него молится, мужики готовы были сами сесть, лишь бы только им Фельдмана вернули. Я тебе по секрету скажу, что там много сидевших, так они все связи свои тряхнули, лишь бы только их доктора в СИЗО никто не обижал, а это дорогого стоит, это значит, он святой.

– Или вор в законе, – хмыкнула Ольга.

– Потом, сам пришел сдаваться.

– А вот это уже реально аргумент.

Саня свернул на какую-то темную улицу и припарковался на обочине. Вокруг в темноте смутно вырисовывались силуэты нежилых домов с выбитыми стеклами, чуть поодаль тускло горел одинокий фонарь, и Ольге на секунду стало страшно, но тут Саня зажег в салоне свет, и все изменилось, они стали как путники, греющиеся у костра.

Пошарив в бардачке, он протянул ей шоколадный батончик, и Ольга не стала жеманиться, откусила сразу два квадратика.

– Так ты сомневаешься, что он убийца?

– Нет. Самооговор тут почти исключен, он на следственном эксперименте все четко показал, и отпечатки его нашли где надо.

– Так что ж тебя тогда смущает?

– Да, в общем-то, особо ничего…

– А зачем тогда ты кормишь шоколадом государственного обвинителя?

Саня потупился:

– Тут трудно объяснить… Бывает такое, что цепляет, и все. И торчит, и никак не пригладить. Как лишняя деталь в радиоприемнике. Вроде бы собрал, и без нее работает, но для чего-то же она нужна!

Ольга кашлянула, и Саня заговорил быстрее:

– Короче, у меня создалось такое впечатление, что он был не в курсе, что Пахомов приложил руку к его исключению из аспирантуры. Вот реально не знал он этого.

– Да нет, вряд ли… Зачем же тогда он его убил?