Сама виновата

– В том-то весь вопрос! Сначала он нес какую-то чушь, типа не сошлись во взглядах на искусство. Но это же бред?

– Бред. Но всякое бывает.

– Ладно, не будем гадать сейчас, голые факты. Именно твой покорный слуга нарыл информацию про Пахомова и аспирантуру и, естественно, хотел лично насладиться впечатлением, поэтому выпросил у следака отдельное поручение и полетел допрашивать. И таки я вам доложу, что Семен Яковлевич были искренне удивлены. И первое, что у него вырвалось, – это «ни фига себе!». А потом сразу сказал типа такого, что раз так, то пусть будет так. Понимаешь, когда люди реально хотят что-то скрыть, то они играют изумление немножко дольше, а чаще упираются до последнего.

– Возможно, он просто удивился, что вы так быстро все узнали, и поскольку умный человек, то сразу понял, что нет никакого смысла упираться. Помнишь, что Глеб Жеглов говорил? Упрямство – признак тупости.

Саня задумался, наморщил лоб, а потом вдруг улыбнулся, так что от уголков глаз разбежались резкие и глубокие лучики морщин.

– Слушай, а и то правда! Ну ты мозг! Он-то, наверное, считал, что менты тупые вообще пальцем не шевельнут, имея чистосердечное признание, а тут нате пожалуйста!

– Все, Санечка? Прояснили?

– Ну а то!

– Поедем?

Саня завел свой «Москвич», и они двинулись в путь.

Почему-то встреча с Черепановым подняла Ольге настроение. Наверное, дело было в восхищении, с которым Саня на нее смотрел, хоть она прекрасно знала, что он так глазеет на всех без исключения женщин.

Но приятно было, что он назвал ее дамой и аристократкой, которая достойно представит обвинение перед культурной элитой города.

Действительно, зал наверняка будет полон, в том числе известными актрисами. Точно будет жена, теперь уже вдова, Пахомова, удивительно красивая женщина, на уровне голливудской кинодивы. Пахомов был не из тех творческих личностей, которые меняют спутниц жизни как перчатки, он состоял в единственном счастливом браке, женившись молодым начинающим режиссером на уже знаменитой к тому времени артистке. Какое-то время их карьера двигалась с одинаковой скоростью, но вскоре муж взлетел, а жена тоже продолжала активно сниматься, но оказалась слишком правильной и счастливой женщиной, чтобы сделаться народной любимицей.

Потом, наверняка будут ее подруги, придут артистки, которых Пахомов сделал звездами, в общем, сливки сливок.

Хорошо, что Саня считает, что она… ну, скажем, не затеряется на этом фоне.

Ольга вышла в ванную и внимательно посмотрела в зеркало. Если Саня страшненький, но обаятельный, то у нее ровно наоборот. Она красивая женщина с правильными чертами лица, высокими скулами и большими глазами, и фигура неплохая, только у нее было очень мало поклонников. Пожалуй, меньше, чем у любой другой ее подружки. Мама говорила, это потому, что она несовременная, ее классическая красота не соответствует нынешней вульгарной моде, а главное, мужчин отпугивает ее ум, сила воли и решительность. Они чувствуют эти качества и боятся их как черт ладана.

Ольга вздохнула. Надо признаться, что она вышла замуж не потому, что была сильно влюблена, а в основном из страха остаться одной. Борис оказался единственным, кто за ней серьезно ухаживал и позвал замуж, и Ольга, уже побывавшая на свадьбах всех подруг, решила, что он хороший человек и будет прекрасным мужем. Негодяй просто не может влюбиться так сильно, как он.

Страх одиночества окутывал сознание, как туман, услужливо затягивая все то, что Ольга не хотела видеть. Робость, пустозвонство и нерешительность Бориса воспринимались как интеллигентность. Просто он не какой-то нахрапистый мужлан, а человек нашего круга. К сожалению, даже самый густой туман неспособен был скрыть тот факт, что Борис не слишком умен. Но тут неожиданно за избранника заступилась мама. Она сказала, что это не жених глуп, а сама Ольга обладает слишком высоким интеллектом, и потом, для мужчины глупость – не такой уж большой грех.

Главное, было приятно, что он влюблен сильно и самозабвенно, так что на других девушек даже не смотрит, и Ольга уговорила себя, что он ей тоже очень нравится.

Потом она поступила работать в прокуратуру и вынуждена была пахать как лошадь, чтобы доказать, что достойна такого высокого доверия, и муж всегда был рядом, поддерживал ее, и помогал, и защищал, когда мама начинала упрекать, что Ольга совсем забросила хозяйство. А когда у них раз за разом не получалось завести ребенка, он тоже не дрогнул, не убежал от бесплодной жены к какой-нибудь уютной самке.

Ни разу не упрекнул, что она не может забеременеть, наоборот, утешал, что если так ничего и не получится, то они возьмут приемного ребенка и будут счастливы.

Им было хорошо друг с другом и так бы и продлилось до самой их смерти, не встреться им те гопники на пляже.

Ольга повернулась боком к зеркалу и встопорщила над животом ночную рубашку. Забеременеть бы… Вот что поможет все вернуть и все исправить.

Говорят, женщины глупеют после родов, что ж, это было бы неплохо.

Тут она вспомнила, с каким искренним восторгом Саня воскликнул: «Ну ты мозг!»