Сама за себя

– Катя, как тебе такое предложение? Можно даже не почасовую няню, а с проживанием. Комнатка дополнительная у вас там теперь есть. А если няню это не устроит, то пусть приходит на полный рабочий день? Хотя, честно говоря, мне кажется, что достаточно будет вечерних часов. Как ты на это смотришь?

– Мы подумаем, Владилена Марковна, – раздался за спиной Павла голос Артёма. – Спасибо за ценное предложение и помощь. Мы обязательно позвоним.

Лизка пробралась под ногами у взрослых и прижалась к Владиным коленям.

– Ба, а ты будешь ко мне приходить? А то мама говорит, что тебе теперь не до меня, – она смешно сморщила носик и добавила. – Только с Пашей приходи. Он хороший.

– Придём, малышка, – Влада подхватила внучку на руки и прижала тонкое тельце к груди. – Придём, только ты обязательно слушайся маму и папу.

– Я и так слушаюсь, – горестно, по-взрослому вздохнула кроха. – если не слушаться, то у мамы файвы не строятся. Ба, кто такие файвы? – спросила Лиза, теребя Владу за хвостик.

– У мамы лучше спроси или у папы, – засмеялась Влада, – я с ними плохо знакома.

Катя и Артём оделись, Артём забрал Лизу и одел её тоже. Паша начал собираться, и Влада поняла, что он хочет отвести их домой. «Правильно, а то будут через полгорода на транспорте пиликать». Катя, продолжая молчать, вышла из квартиры, не прощаясь. Артём попрощался сердечно, по-родственному и, взяв Лизу на руки, тоже вышел. Павел чмокнул Владу в ухо, прошептал, что скоро вернётся и закрыл за собой дверь.

А Влада прислонилась к косяку и медленно съехала на пол. Ей почему-то стало кристально ясно, что они с дочерью – чужие друг другу люди. И исправить уже ничего невозможно. А как же тогда дальше-то жить?

Она так и продолжала сидеть на полу, не имея сил подняться, охваченная каким-то тяжёлым эмоциональным безмыслием. Её сковало ощущение безнадёжности, тщетности замыслов, обиды и жалости к себе. «Всё зря… вся жизнь насмарку… нет мужа, нет дочери… никчёмная я бабёнка, оказывается…».

Павел открыл дверь минут через сорок и увидел Владу, лежащую ничком на полу, равнодушную ко всему и с залитым слезами лицом.

– Алёнка! Родная моя, ну нельзя же так!

Павел бережно поднял жену (именно жену, он её по-другому и не рассматривал) на руки и осторожно уложил на диване в гостиной, подложив под голову небольшую подушку. Принёс из кресла плед и укрыл Владу чуть ли не с головой. И только потом разделся, убрал со стола, поглядывая на жену, а затем и вовсе сел рядом с ней, поглаживая и прихлопывая, как маленькую.

Долго так сидели, ничего не говоря. Влада продолжала беззвучно плакать, не стараясь даже стирать горькие слёзы, а Павел, уложив её голову к себе на колени, тоже молчал, давая ей возможность осмыслить и принять новое положение дел. Иногда он проводил пальцами по её щекам, стирая бегущие слезинки, и целовал куда придётся: в висок, в ухо, в макушку. И даже просто молчать с ним рядом Владе было приятно.

Но через время, видя, что Влада немного расслабилась, пригрелась, успокоилась и внутренняя дрожь перестала колотить её тело, Павел начал тихо и размеренно выкладывать ей своё представление их будущей жизни. Внося этим лёгкую панику и одновременно надежду в её сознание. Она и не предполагала, насколько глубоко, основательно и долговременно связал для себя Павел их жизни.

– Не плачь, Лен, мы начнём с тобой всё сначала, – тихо начал Павел. – Это не значит, что тебе надо забыть и вычеркнуть из жизни Катю, как ты это сделала с Сергеем. Совсем нет, родная, – гладя её по волосам, успокаивал Павел. – Просто стоит немного отдалиться и дать ей время почувствовать и понять самостоятельную жизнь. Ведь до сих пор она всегда знала, что при малейшей проблеме ты подставишь ей плечо. А теперь пусть попробует жить сама. У неё Артём – мировой мужик, если не разведутся, то они справятся с любыми трудностями.

– В том-то и дело, – откликнулась Влада, наконец, перестав мусолить свои мысли. – Если не разведутся… А если разведутся, тогда что? – проговорила она своё главное опасение.

– Тогда и будем думать, а заранее нагнетать себя не стоит, – стоял на своём Павел. – Я долго ждал тебя, Влада. Долго искал, верил, что встречу и теперь не хочу, чтобы наши дни омрачались твоими переживаниями. Оно того не стоит. В чём ты себя винишь?

– В Катином характере, – горько ответила Влада, хотя понимала, что вопрос был риторическим и Павел сам хотел что-то сказать. Он и сказал.

– К сожалению, уже поздно его менять. Менять поздно, но шлифовать ещё можно. И лучше всего это сделает жизнь, ЕЁ жизнь, Влада. Отпусти мысли о ней, пусть девочка взрослеет самостоятельно. Набивает ошибки сама и исправляет их сама. Или не исправляет, – добавил он и через длительную паузу вдруг сказал: