Самадхи

В глазах Вана Чэн я была драгоценной кровью, в которую влили дерьмо. Смотрел он соответствующе, да ещё и как-то оценивающе. Судя по всему, я мужчину разочаровывала буквально с каждым вздохом. Он следил за тем, как я ем, как пью, как готовлю и делаю уроки, как говорю с родителями. Из того, как мужик прислушивался к моему общению с Сабиной, — класть он хотел на Томаса, папа Маринетт его совсем не интересовал, — я поняла, что Ван прекрасно понимает по-французски. Только не говорит, собака этакая.

Иногда он вставлял какие-то комментарии на китайском, и Сабина не знала, как себя вести. Руки у матери Маринетт дёргались, на щеках выползали красные пятна, брови сходились к переносице… но Сабина молчала. Только сжимала зубы, смотрела на меня и проглатывала чужие сунь-фень, как горькие таблетки.

Я привыкла ходить со включённой аудиозаписью на телефоне, и фразы Ван Чэна стабильно отсылала Адриану. Агрест отписывался, что всё понимает, но не переводил мне ни слова; переводчик в интернете вообще отказывался воспринимать чужую речь. Поскольку я всё-таки доверяла своему Коту, то продолжала это почти бесполезное занятие в надежде, что, если это потребуется, Адриан меня предупредит… о чём-то. Ну не знаю. Если вдруг Ван Чэн меня решит украсть в Китай, дабы вылить ровно половину «порченой» крови и сделать из меня чистокровную азиатку.

Мне было странно, что с таким менталитетом тот же Ван Фу был показан милейшим человеком в мультсериале. Идея поискать хранителя Талисманов в моей голове слегка отодвинулась на задний план: я банально боялась, что Фу окажется таким же говнюком, как и Ван. Боялась разочаровываться. Не сотвори себе кумира…

Ван Чэн в мультике тоже был милым, как новорождённый котёнок! А потом чуть Хлою не сварил.

Атмосфера в квартире стала тяжёлой и неприятной. Томас до последнего задерживался в пекарне, потому что сделать с присутствием Вана ничего не мог, а терпения у папы Маринетт не хватало. Сабина была хмурая и напряжённая, а ещё бросала на меня такие взгляды, что иногда меня в дрожь бросало. Ван, когда появлялся, ходил с постной миной, но эти его взгляды…

Возвращаться домой не хотелось, и большую часть времени я проводила у друзей или на крышах Парижа. Так себе замена, если честно, но что уж поделать. Только в синхронизации с Тикки я чувствовала себя немного спокойнее.

Тикки, кстати, отчего-то прониклась к моему дядюшке-нацисту большой симпатией, чего я никак не могла понять. Ностальгически улыбаясь, квами рассказывала про своего давнего друга-носителя. Из Кореи, не из Китая.

— Твой Ван так похож на моего Чана… лицо демона, сердце бога.

— Ты всех своих носителей по именам помнишь? — поинтересовалась я, не желая обсуждать дядюшку больше необходимого.

Мне его и в жизни хватало!

Квами улыбнулась.

— Конечно. И тебя я тоже запомню, божья коровка из другого мира. Носители, если мы их любим, навсегда остаются частью нас, квами.

Это в какой-то мере успокоило. Жить в чужих воспоминаниях — отличное посмертие, на мой взгляд. Но вот то, что разговор у нас зашёл о таких высоких и мрачных материях, меня совершенно не устраивало!

Взгляд Вана преследовал меня везде: дома, в коллеже, у Адриана, на крышах, на приёмах у психолога. Я не могла избавиться от ощущения липкости и гадливости, которые наверняка надумала себе сама. Одно хорошо: Сабина пообещала мне, что к мозгоправу я хожу последнюю неделю.

— Чего это так? — удивилась я, когда мать Маринетт озвучила своё решение.

На секундочку: именно Сабина выступала яро против прекращения этих походов. Томас считал, что мозгоправ мне или не подходит, или и вовсе не нужен, несмотря на состояние моего организма. А вот мать Маринетт продолжала верить в целительную силу психотерапии и оплачивала отнюдь не дешёвые сеансы с завидным упорством.

— Ван сказал, что тебе это не нужно.

И от этого пандазавра была польза, если так подумать. Хотя я всё равно не поняла, почему на уговоры Томаса, — которого Сабина бесспорно любила, — мать Маринетт почти никак не реагировала, а после слов брата сразу переменила своё мнение. Но про отношения Сабины и Вана я ничегошеньки не знала, так что не лезла ни с вопросами, ни с упрёками. Взрослые люди, разберутся как-нибудь сами.

Что меня на самом деле удивляло — то это спокойное отношение окружающих к росту и размерам Вана. Типа, никто не подходил к огромному мужику и не фоткался на его фоне, что я ожидала бы в своём мире. Двухметровую фигуру Вана воспринимали как что-то естественное. Погуглив, я удивилась ещё больше: гигантизм в этом мире был нормальным явлением, встречаясь намного чаще, чем в моём. В основном большим ростом могли похвастаться те же китайцы. Корейцы и парочка племён индейцев, которые успешно пережили колонизацию в этом мире; мои краснокожие друзья неплохо нагибали испанцев в своё время, да и подарки от них не принимали. Никаких вспышек оспы у них в итоге не было.