Самая белая ночь

– Погоди, я сейчас! – негромко рассмеялась я, бросая их на пол. – Только обуюсь…

– Я мог бы понести тебя на руках, – серьезно предложил Кушнер, – до самого дома.

– Лучше еще раз поцелуй…

Я сама себе удивлялась: откуда взялась эта смелость? Сейчас я ничуть не смущалась. Меня накрыло незнакомой эйфорией, и оттого я слабо соображала…

На блеклом сером небе мерцали звезды. Был второй час ночи, и город спал. По проспекту изредка проносились машины.

Отсюда пешком до Дворцовой около часу. Но у нас была уйма времени до утра. Назар обнял меня за плечи, и мы неспешно побрели по пустынным улицам. Впервые в жизни не хотелось спорить с Кушнером до хрипоты. Всякий раз встречаясь с Назаром взглядом, я понимала, что меня наполняет счастьем. Я получила то, о чем даже не мечтала, но где-то в глубине подсознания знала, что когда-нибудь так и будет. Как там сказала Агния? Самое лучшее случается, когда совсем не ждешь… Я боялась даже думать об этом, чтобы не спугнуть. Внушала себе, что все нафантазировала… Как неожиданно любовь налетела на меня, вспыхнула и с каждой минутой разгоралась в моем сердце сильнее.

Самую белую ночь омрачали только мысли о маме. Захотелось снова забыться. Остановившись посреди пустого сонного проспекта, я молча посмотрела на Назара. Он понял все без слов. Наклонился и поцеловал меня так, что ноги едва не подкосились.

По дороге мы болтали о всяких глупостях и, как раньше, периодически со смехом подкалывали друг друга. Но теперь меня это совсем не злило. Наоборот, я хохотала от души над шутками Назара, будто была пьяна, хотя сегодня пила только апельсиновый сок.

Дойдя до Дворцовой, сели рядом с Александровской колонной, вытянув ноги. На площади в этот час почти никого не было.

Хотелось спросить Назара о чем-нибудь сокровенном. Я ощутила острую необходимость узнать и другую сторону Кушнера – не только дурашливую и шутливую… Иногда он был другим – серьезным и, возможно, настоящим. Но я не знала, как вывести Назара на откровенный разговор. Быть может, мне стоит быть смелее и самой наконец открыться?

– Ты со стороны кажешься таким беспечным, свободным… Но ведь наверняка в твоей жизни все не так просто, – сказала я.

Назар посмотрел на меня с интересом.

– Варя, о чем ты?

Я смутилась.

– Понимаешь, мне кажется, что мы очень с тобой похожи… Я тоже люблю отшучиваться и делать вид, что все в порядке. Нет, конечно, могу запросто обсудить с подругами сердечные глупые дела или проблемы с учебой… Но, когда дело касается чего-то личного, глубокого, я сразу, как черепаха, прячусь в панцирь. Как научиться открываться людям до конца? И нужно ли это вообще? Может, мне даже легче от этого не станет, а я уже переживаю… Боже, не думала, что это так сложно. Мои друзья, родители… Они думают, что у меня все так легко и просто. Мама вообще всю жизнь твердит, что я несерьезная и поверхностная. А мне удобнее быть для них такой, чтобы никто лишний раз в душу не лез. И если они не видели моих слез, это не значит, что я никогда не плачу.

Произнеся свой монолог, я замолчала. Что-то меня куда-то не туда занесло…

– Расскажи мне, – попросил Назар. А затем, словно прочитав мои мысли о нем, добавил: – Я хочу знать тебя любую. Веселую, грустную, поверхностную и самую глубокую.

Набравшись смелости, я рассказала Назару о том, что случилось этим летом. Про мамину болезнь, родительское давление, а еще впервые про возможный отъезд. Мне показалось, что, услышав об этом, Назар помрачнел. А мне не хотелось думать, что, обретя долгожданное счастье, можно его так быстро потерять. Мы открылись и признались друг другу, но нам, видимо, вскоре придется расстаться.

– Я не смогу оставить маму одну, – вздохнула я. – А если с ней что-то случится? Мы поссоримся, она уедет, и… вдруг мы никогда больше не увидимся? Я никогда себе этого не смогу простить.

Мой голос предательски дрогнул. Назар осторожно взял меня за руку. Потом задумчиво произнес:

– Мне знакомо это. Я тоже каждый день чувствую на себе ответственность. Но, наверное, мне легче. Я – мужчина.

– Ты о маме и сестре?

Назар кивнул.

– Отца рано не стало. Пришлось скорее повзрослеть, чтобы заменить его. Делаю, что могу, но иногда кажется, что и этого недостаточно. Особенно сейчас, когда у мамы появились проблемы с работой.

– Когда вы остались одни?

– В июне исполнилось десять лет.

Я вспомнила тот день, когда Назар устраивал студенческую вечеринку. Тогда он был грустным и подавленным. Кто знает, может, как раз в тот день его и мучили дурные воспоминания… Но спросить об этом я постеснялась.

– Одни остались поначалу мы с мамой, – продолжил Назар. – Позже мама вышла еще раз замуж – за отца Миланы, но неудачно. Второй муж оказался настоящим козлом. Загулял, когда мама была беременна, сейчас алименты не платит. Мы его уже несколько лет не видели.

– А что случилось с твоим папой? – осторожно спросила я.

Назар медлил с ответом. Но раз уж мы баш на баш, откровенность за откровенность, вздохнул и негромко начал: