Самая белая ночь

– У моего отца были серьезные проблемы с алкоголем. Несколько лет он боролся с зависимостью. А тот день, когда его не стало, я помню, как сейчас. Его друзья-алкаши притащили домой абсолютно невменяемого. Мама кричала на них, беспомощно била кулаками по спинам… А они только плечами пожимали, отмахивались от нее. Просто свалили отца на диван, как тряпичную огромную куклу. Он так и не пришел в себя, умер во сне. Я до сих пор помню маму, просидевшую возле того дивана на коленях всю ночь. Тогда мне даже не было его жаль. Я был мелким, мало что понимал, но выдохнул с облегчением. Мне казалось, что все отмучились. Отец был слабым человеком. Из-за алкоголя потерял все, что у него было: хорошую работу, нормальных друзей… У него не было поводов прикладываться к бутылке. Он говорил, что ему нравится расслабляться. Мне было жаль только маму. Она точно не заслуживала такого. И так сильно его любила… Сколько раз просила, умоляла, чтобы он бросил пить. По каким-то бабкам-знахаркам бегала, когда врачи разводили руками. Но, как видишь, бесполезно.

Рассказ Кушнера произвел на меня впечатление. Я не знала, что сказать, поэтому молчала.

– Представляешь, что самое ужасное? – спросил Назар после недолгой паузы. – Спустя восемь лет я сам побывал в похожей ситуации. Первый курс, взрослая жизнь, тусовки, новые знакомства… Так закрутило! Мама всегда твердила, что у меня плохая наследственность. А я отвечал ей, что фигня это. Если есть голова на плечах, то никакая наследственность не страшна… А осенью на первом курсе я эту голову потерял. Ты, наверное, помнишь наши сумасшедшие выходки…

– Помню, – кивнула я.

– В последний раз, когда я напился в баре, друзья дотащили меня до квартиры. Я даже не помню, каким образом дополз до того самого дивана. Ночью мне было плохо. И мама сидела рядом со мной на коленях точно так же, как когда-то с отцом… Утром я открыл глаза и увидел не только ее, но и растерянную и перепуганную Милану. Мигом протрезвел. Я даже представить не могу, какие мама испытывала эмоции той ночью. Все будто бы повторялось. В глазах мамы было столько боли, что я себя возненавидел. Она потом со мной неделю не разговаривала, и от этого мне становилось еще хуже. С того дня я решил, что никогда не буду напиваться до такого состояния. Меня от алкоголя воротит.

Назар увидел мое растерянное лицо и улыбнулся:

– Да, очень романтичная ночь получается. И для чего я тебе это рассказал?

– Нет-нет, все нормально, – я сжала ладонь Назара. Мы по-прежнему сидели у Александровской колонны и держались за руки. – Я хочу знать о тебе все.

Назар первым легко вскочил на ноги, а затем помог мне подняться. От Эрмитажа мы направились к Дворцовой набережной. Вышли к воде и сели на ступеньки. Небольшие волны, одна за другой, подбегали к нашим ногам. Назар осторожно поцеловал меня в макушку.

– Когда мне плохо, я всегда прихожу сюда, – сказал он, – это помогает, особенно в белую ночь.

– Сейчас тебе плохо? – забеспокоилась я.

– Нет, – улыбнулся Назар, – сейчас мне очень хорошо. Давно уже такого не было.

Я осторожно дотронулась до синяка на его скуле, затем провела ладонью по гладковыбритой щеке. Положила голову на плечо и уставилась на шпиль Петропавловской крепости.

Мне тоже было хорошо. Над Невой парили разведенные мосты, и мимо проплывали караваны белых кораблей…

Нам обоим хотелось, чтобы самая белая ночь никогда не заканчивалась.

Глава одиннадцатая Агния

После солнечного и непривычно жаркого июня в город пришел дождливый июль. Из Сестрорецка мы возвращались домой на электричке. Бабушка, как обычно, дала в дорогу целый пакет еды. Пирожки с картошкой, ватрушки и шоколадные вафли, которые всегда лежали у бабушки в вазочке. Эти вафли уже успели стать такими родными и привычными… Я не была фанатом сладкого, но бабушке отказать не могла.

В окно хлестал косой крупный ливень. Мимо проносились мокрые сосны, вдалеке остался потемневший от дождя, хмурый залив. Алик сидел через скамейку от нас и, опустив голову, дремал под прерывистый дробный стук колес. Мы с Федей должны были довести Алика, как маленького, до самой квартиры. После своей выходки брат находился под строгим домашним арестом. Мне чудом удалось отпросить его на эти выходные к бабушке. Татьяна усилила свой контроль, чем, похоже, только еще больше раздражала Алика. Я же уже просто махнула рукой на эту ситуацию. Горбатого могила исправит.

Алик сказал, что Татьяна теперь постоянно торчит в его комнате и пытается вывести на откровенный разговор. Кажется, теперь брат сам был не рад, что требовал от матери внимания. Отец стал более заботливым. И мне на удивление теперь звонил намного чаще, в гости приглашал… Интересно, как долго это продлится? Что так будет всегда, я не особо верила.

Сегодня, после сытного бабушкиного обеда, Алик отвел меня в сторону и негромко признался:

– Я поговорил с ним.

– С кем? – не поняла я.

– Ну… с Рыжим.

– Ты один к нему пошел? – удивилась я.

– Не с мамой же за ручку мне к нему идти, – усмехнулся Алик.

– Мог взять с собой Федю…