Самая черная птица

Хейс задумался. Он сказал, что понимает, сколь много в произведениях этого автора зловещего и мрачного, но хочет знать мнение собеседника: это всего лишь творческая игра ума, пусть даже причудливая, или здесь что-то иное, некое проявление пугающей стороны человеческой натуры?

Патнэм поджал свои полные красные губы.

— Пугающей — наверняка, — сказал он, а потом добавил: — Даже извращенной. Но поймите: она небезынтересна. Я долгие годы довольно тесно сотрудничал с этим человеком. По — самый честолюбивый из всех известных мне авторов. В его писательской манере много силы и мужества. При этом Эдгар — самый одинокий человек на свете. Когда он трезв, главный констебль, вы не найдете более безукоризненного джентльмена. Когда же бедняга пьет, ему все равно, где валяться — в водосточной канаве или где-нибудь еще.

Хейс быстро взглянул на издателя.

— Вы читали повесть об убийстве мисс Мари Роже? — спросил он.

— Конечно, читал.

— И очевидно, прототип главной героини — Мэри Роджерс.

— На этот счет нет никаких сомнений. Во всяком случае, автор этого не опровергает.

— Вам когда-нибудь приходило в голову, что мистер По слишком много знает для простого зрителя этой трагедии?

— Я не уверен, что понимаю, куда вы клоните. Пытаетесь каким-то образом обвинить Эдгара в смерти несчастной девушки?

— Вовсе нет. Я просто хочу знать, где именно автор мог почерпнуть информацию по этому щекотливому делу.

Патнэм кашлянул.

— По его словам, он доставал сведения из прессы. Упоминался еженедельник «Бразер Джонатан» и, в особенности, газета Джеймса Гордона Беннетта «Геральд». Насколько мне известно, других источников у Эда не было. Так он сказал, и я в это верю.

Джордж Палмер снова поджал губы, погружаясь в собственные мысли. Потом, пристально посмотрев прямо в глаза Хейсу, он тихо, едва слышно проговорил:

— Мы все знали ее, главный констебль. Мэри была очаровательной девушкой. Все в ужасе от этой потери.

Сыщик молчал, не желая нарушать создавшейся печальной атмосферы.

— Вы не знаете, была ли между Мэри Роджерс и Эдгаром По любовная интрижка?

Патнэм ответил без колебаний:

— Я слышал что-то на этот счет… Стараюсь не придавать особого значения подобным слухам.

— Джеймс Харпер сказал мне, что вы собираетесь опубликовать собрание рассказов мистера По.

— Верно.

— Он говорил, что изначально там было шестьдесят шесть произведений, но в конце концов их осталось тринадцать.

— Мы договорились на двенадцати.

— Ясно. А повесть, которую мы с вами обсуждали, «Тайна Мари Роже», войдет в этот том?

— Да.

— Могу ли я попросить у вас экземпляр с текстом этой повести?

Издатель заверил его, что даже если не найдется переплетенной книги, по крайней мере есть отдельные страницы. Он нажал на кнопку звонка, вызывая служащего, и велел молодому человеку поискать экземпляр гранок.

Пока они ждали, Хейс продолжил свои расспросы. Он поинтересовался, есть ли какая-либо ощутимая разница между текстом, напечатанным в «Сноудэнс», и текущей версией. Патнэм нахмурился и спросил, откуда главный констебль слышал об этом. Хейс признался, что от мэра, Джеймса Харпера.

После коротких размышлений Джордж Палмер ответил: насколько ему известно, между двумя редакциями существует семнадцать заметных различий. Кроме того, в текущий вариант предполагалось добавить сноски.

— Публика забыла о деле Мэри Роджерс, — пояснил издатель, — и нам показалось, что читателю нужно о нем напомнить.

Констебль попросил перечислить, какие именно изменения были внесены.

— Не могу сказать точно. С мистером По непосредственно работали служащие, в мои обязанности это не входит.

Однако Патнэм предположил, что эта правка была сделана лишь для того, чтобы автор мог предстать перед читателями в более выгодном свете, как проницательный толкователь обстоятельств, связанных с убийством.

— Мне кажется, в повести мистера По, которой он так гордится, автор в основном занимается мелочами. Он в подробностях описывает внешний вид утопленницы, рассуждает об эластичных подвязках; о том, носят ли преступники носовые платки; о времени роста травы, а также о форме разрывов, оставляемых шипами на тканях. Должен сказать, я не слишком впечатлен его проницательностью. Логика, ключевой момент метода, используемого этим джентльменом, вполне возможно, приносит свои плоды, но мое кредо — интуиция, сэр. Мистер Патнэм, подумайте хорошенько, прежде чем ответить, — проговорил Хейс. — Как вы считаете, писатель каким-либо образом причастен к смерти Мэри Роджерс?

Издатель раскрыл рот.

— Господи, нет! — тотчас же воскликнул он. — Разве вы думаете иначе? Или Харпер? Смерть бедной девушки — это трагедия, а не преступление. Что же касается причастности мистера По… О какого рода причастности может идти речь?

— Я вас спрашиваю об этом.

Патнэм издал горлом какой-то глухой звук и несколько секунд размышлял, прежде чем ответить.