Самая черная птица

— Я в то время жила в Балтиморе, — сказала она. — Моя девичья фамилия — Стар, но хотелось называть себя Мэри Деверо — казалось, что так романтичнее. Ведь мне было всего семнадцать. У меня была подруга, Мэри Ньюман, она жила по соседству, в старом городе на Эссекс-стрит. Это очень милая девушка, мы часто сидели на верандах — между нами находилась всего одна балюстрада — и наблюдали за окружающим миром. Эдгар жил неподалеку. Он был тогда молодым солдатом и поэтом. Его брат написал печальную повесть о любви Эда к девушке из Ричмонда по имени Эльмира Ройстер; в городе только об этом и говорили. На меня он, конечно же, произвел впечатление романтического персонажа. Все время проводил на четвертом этаже, в мансарде, сочиняя, и через заднее окошко было видно, как молодой джентльмен сидит за своим столом и что-то пишет. Однажды наши глаза встретились, и он помахал мне белым платком. После этого мы стали часто махать друг другу платками и обмениваться воздушными поцелуями, представляя, будто наши руки — это бадминтонные ракетки. Эдгар прислал ко мне домой свою кузину Вирджинию, чтобы она попросила у меня прядь волос. Конечно, подруга не знала об этом, но однажды мы сидели на верандах — и вдруг обе увидели По: он шел к нам с другой стороны улицы. Мэри порывистым шепотом спросила, знаком ли мне этот джентльмен. Я солгала, сказав, что нет. Тогда она сообщила мне, что это сам Эдгар По. Я поинтересовалась, кто он такой, и Мэри ответила, что он поэт.

Сыщик улыбнулся.

— Моя дочь тоже так думает, — проговорил он. — Она несколько раз ходила на лекции писателя, где он читал свои стихи. И считает, что мистер По не только потрясающий мужчина, но и обладает чудесным голосом и манерами.

Миссис Дженкинс улыбнулась в ответ Хейсу.

— В то время он был даже еще более привлекательным. Поздоровался с Мэри и, сев рядом, сразу же завел речь о моих волосах. Признаюсь, я потеряла голову. Эдгар сказал, что у меня самые прекрасные волосы, какие ему когда-либо приходилось видеть, — именно о таких всегда грезили поэты. С той поры он стал приходить ко мне каждый вечер; так продолжалось около года.

— Должно быть, бедняга действительно был сражен. Если не возражаете, миссис Дженкинс, могу я спросить, как он вел себя в тот период? — В глазах Хейса появился интерес. — Был ли он нежен?

— Нежен, сэр? Он был так страстен в своей любви, что большинство моих подружек испугались и отвернулись от меня. Эд презирал невеж и терпеть не мог пустой светской болтовни. Он говорил, что если любит, то любит до безумия; должна признать, это правда.

— Полагаю, в этом ничего не изменилось.

— Не знаю. Несмотря на свою нежность, По отличался вспыльчивым, неуравновешенным и порывистым нравом. Был до крайности ревнив. Судя по всему, эти недостатки он сохранил по сей день. Я часто шутила, говоря, что ум моего жениха развит чрезмерно. Но он не видел в этом ничего смешного. Насмехался над святынями веры и никогда не ходил в церковь… Часто говорил о какой-то связанной с ним тайне, проникнуть в которую был не в силах.

Несчастный думал, что рожден для страдания, и от этого жизнь его переполняла горечь. Мы были молоды и не смотрели в будущее. Его милая маленькая кузина носила мне записки. Эд постоянно повторял, что Мэри — его любимое имя. Моя семья относилась к нему неодобрительно. Когда мой брат услышал о наших отношениях, он отвел меня в сторону и сказал: «Неужели ты собираешься выйти замуж за этого человека? Мне легче было бы увидеть тебя в могиле! Твой жених и себя-то не в состоянии прокормить!» Я отвечала, что предпочту разделить черствую корку с Эдди, чем дворец с кем-нибудь другим.

— Ваш брат пришел в ярость, услышав такой ответ?

— Да, конечно.

— Пожалуйста, продолжайте, мадам. Что произошло дальше?

— Однажды к нам в дом пришел один джентльмен, и По меня страшно приревновал. Это был мистер Моррис, друг моего отца. Ему нравилось дразнить Эдди, делая вид, что мы близки, и называя меня попросту «Мэри». Узнав, что любимая песня моего жениха — «Склонись, отдохни у меня на груди», наш гость попросил меня спеть. Мы с По ужасно поссорились. Он вылетел прочь и пообещал вернуться. Явился пьяный, я убежала в дом. Эдди кинулся за мной, он был в ужасном состоянии. Мать велела подняться наверх.

Мистер По сказал моей матери: «Я хочу поговорить с вашей дочерью. Если она не спустится, я поднимусь к ней сам». Матушка заслонила собой вход на лестницу и решительно сказала ему: «Не имеете права. Я не позволю вам подняться». Эдди возразил: «Нет, имею. Она жена моя пред небесами!»

В этом месте миссис Дженкинс покачала головой, словно бы изумленно и недоверчиво.

— Вы можете себе представить? — засмеялась она, и глаза несчастной наполнились слезами. Хейс не знал, были то слезы радости или горя.

Женщина вяла себя в руки.

— Моя мать не стала этого терпеть. Она выбранила его, посоветовав вернуться домой и лечь спать.

— Мистер По подчинился?