Самая длинная ночь

Ч е б о т а р е в. Зачем остаетесь, если не верите?

Г о р б у ш и н. А жить же как?

Среди партизан прошло движение, еще несколько человек шагнуло вперед.

Ч е б о т а р е в. Больше добровольцев не требуется. Петров, уводите отряд.

Пауза.

П е т р о в. Остаюсь!

Ч е б о т а р е в. Здесь вы больше не нужны. Приказываю: уводите отряд!

П е т р о в. Не можете мне этого приказывать. Если кто и должен остаться, так это я.

Ч е б о т а р е в. В благородство играете?

П е т р о в. Играю. Не себя спасал — отряд. Пусть уходят. Дойдут и без меня. С камнем на сердце жить не хочу. Может быть, хоть перед смертью скажете: Петров был прав. Ради этого остаюсь.

Ч е б о т а р е в (внимательно посмотрел на Петрова, понял: иначе он поступить не может). Михалевич!

М и х а л е в и ч. Я, товарищ комиссар.

Ч е б о т а р е в. Придется вам. До рассвета идите не останавливаясь. Ларина берегите.

М и х а л е в и ч (обвел остающихся долгим взглядом). Эх, сказочный вы народ! (Отвернулся, выбежал из избы, слышен его голос.) Становись!

П а р т и з а н ы. Прощайте, товарищ комиссар!

— Прощайте, хлопцы!

— Прощайте!

В и к т о р. Чего там прощайте? Еще на Витькиной свадьбе гулять будете! Приглашаю!

Все, кроме добровольцев, уходят. Слышны движение, приглушенные слова команды, потом удаляющиеся шаги.

Ч е б о т а р е в. Горбушин! Готовьте костры.

Горбушин уходит.

Включайте рацию, Мария. Вы отлично сделали, что выбрали «Землянку». Хорошая песня. И созвучна моменту.

До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти — четыре шага…

Вообразим, что мы перед началом концерта. Сейчас музыканты начнут настраивать инструменты. Садитесь, будем ждать.

Все усаживаются вокруг рации, образуя полукольцо. В рации треск, разряды. Все замерли, подались вперед.

Пауза.

Световой круг начинает сужаться. Едва различимо полукольцо людей вокруг рации. На этот раз свет не гаснет совсем, задержавшись какое-то время на рации, световой круг начинает расширяться, постепенно освещая сцену.

(Смотрят на часы.) Без трех минут пять, без двух, без одной…

Тишина. Все замерли. Позывные Москвы.

Пять ровно.

Вбегает  п а р т и з а н. Он запыхался, никак не может перевести дыхание.

П а р т и з а н. На Кривой гати немцы!

Ч е б о т а р е в. Где отряд?

П а р т и з а н. Отряд в порядке. Успели проскочить. Меня послали предупредить вас. Много немцев. Подошли к Кривой гати и стали. Наверное, будут ждать рассвета. На рассвете пойдут прочесывать лес.

П е т р о в (смеется. Легко, с удовольствием. Кажется, вместе со смехом выходят из него вся скопившаяся в душе неуверенность и тревога. Отсмеялся и почти спокоен). Ну вот, Петров был прав. Мышеловка захлопнулась. (Указывая на немцев.) Их работа! Дайте кто-нибудь закурить.

Партизаны смотрят на немцев зло, с ненавистью.

Сквозь разряды пробивается женский голос.

Женский голос: «Вы слушали сводку Совинформбюро. Московское время шесть часов десять минут».

Пауза.

Голос Левитана: «По заявкам партизан Белоруссии передаем песню композитора Листова «В землянке».

Звучит песня. Все слушают.

Ч е б о т а р е в. Кто же тогда привел на Кривую гать немцев?

М а р и я. Боюсь, что мы… Немцы нашли самолет, на котором мы летели. Я предупреждала вашего командира: они могут напасть на наш след. Они не успокоятся, пока не найдут нас.

Все головы поворачиваются в сторону Петрова.

Партизаны медленно расступаются, Петров остается один в пустом пространстве посреди горницы. Он боится поднять глаза, он раздавлен, и следа не осталось от его подтянутости и самоуверенности.