Самая долгая ночь

— Куда ты собралась? — спросил ее Каген, но Река ему не ответила, и вскоре ее ноги исчезли туда же, где только что исчезли ноги Аннье. Сунув «вельрод» за пояс брюк, Маус потянулся за своим коричневым плащом, чтобы прикрыть торчавшую наружу рукоятку.

— А ты, интересно, куда? — удивился Каген, когда он поставил ногу на первую ступеньку.

— Вместе с ней, — ответил Маус.

— Вайс, не натвори глупостей, — предостерег его Каген. — Или тебе мало, что вчера тебя чуть не схватили? Ты сам не понимаешь, что делаешь.

— Это ты о себе? Из нас двоих именно ты и есть тот самый, кто не знает, что делает, — произнес Маус и выбрался по лестнице вон из подвала. При этом он зацепил крышку, и та с оглушительным стуком, похожим на отдаленный раскат грома, упала на место. Не обращая внимания на стук, Маус поспешил вслед за Рекой в помещение магазина.

Река стояла рядом с входной дверью, глядя куда-то вправо вдоль улицы. Посмотрев в ту же сторону, он увидел в полуквартале от них Хенрика, а напротив него — Аннье. Старик яростно жестикулировал, но Аннье застыла перед ним руки в боки.

— Мне даже отсюда было слышно, как ты разговаривал по-английски, — сказала ему Река, когда он встал с ней рядом. — Не забывай, где ты.

На этот раз он не услышал раздражения в ее голосе, лишь констатацию факта.

— Что происходит? — спросил он, глядя на Хенрика и Аннье.

— Спорят о чем-то.

— Это я и сам вижу. Но из-за чего?

Он ждал, что она ему ответит, но Река молчала. Тем временем Хенрик принялся размахивать пальцем у Аннье перед самым лицом.

— Понятия не имею, — наконец призналась Река.

— Он хочет переспать с ней.

Она обернулась к нему, и он заметил, как она залилась краской. Неужели смутилась? С другой стороны, она ведь, в сущности, еще совсем юная. Сколько ей? Всего двадцать, хотя по ее разговорам этого не скажешь.

— Это было видно по тому, как он пялился на нее там, в подвале, — пояснил Маус.

Река ничего не ответила, лишь взяла его за руку, и он вновь бросил взгляд вдоль улицы. Аннье уже шагала прочь от старика. Хенрик же остался стоять словно побитый пес, который даже не успел заметить, когда, собственно, его пнули. Река двинулась в том же направлении, Маус — за ней следом.

Река даже не замедлила шага, когда они прошли мимо Хенрика. С несчастным видом тот стоял и глядел вслед удаляющейся Аннье. Маус успел разглядеть выражение его лица, когда Аннье послала его подальше. Как только они прошли мимо старика, он поймал Реку за руку и развернул к себе.

— Куда мы идем?

— Знала бы, сказала, — прозвучало в ответ.

Он бросил взгляд вдоль улицы, дабы удостовериться, что не упустил Аннье из вида. Преследовать кого-то — его работа.

— Нам ни в коем случае нельзя ее упустить, — тихо сказал он и двинулся вперед первым, стараясь держать в поле зрения голубой платок на голове Аннье. При этом он старался выдерживать дистанцию, шел примерно на квартал позади нее, останавливаясь, когда она останавливалась, толкая Реку в темные ниши входных дверей, если ему казалось, что они подошли к ней слишком близко.

Примерно полчаса они шли на юг, затем подождали, пока Аннье постучит в дверь дома. Ей открыла какая-то пожилая женщина, и девушка скрылась внутри. Женщине на вид было около пятидесяти, пухлые руки и почти полное отсутствие талии. Когда-то светлые волосы теперь были рыжеватыми с проседью. Наверно, с годами и Аннье станет точно такой же. Похоже, это дом ее матери, шепнула Река.

— Возможно, мать действительно хотела ее видеть, — предположил Маус, но Река взяла его за рукав и покачала головой. Какая-то женщина подозрительно покосилась в их сторону, словно услышала, что они говорят по-английски.

Аннье пробыла в доме минут сорок пять — Маус специально сверился с часами. Когда она вышла, лицо ее было бледным как полотно. Они были вынуждены поторопиться, чтобы не отстать от нее. На этот раз она шагала на северо-восток, через большой канал, направляясь в старый город. Она шла минут двадцать. Постепенно начало смеркаться. Наконец она зашла в кафе на углу улицы — Нордерстраат, судя по табличке. Маус увлек за собой Реку к витрине на другой стороне улицы. Отсюда они принялись наблюдать за входом в кафе.

Река тотчас что-то сказала на голландском. Вернее, прошипела — слова прозвучали, как пар, что вырывается из-под локомотива. Сквозь стекло входной двери — куда более чистое, чем в заведении Тутлса — Маусу было видно, что Аннье села за столик недалеко от входа. Впрочем, она была не одна. За столиком уже сидел дородный мужчина в синем костюме, чье лицо под полями шляпы показалось ему знакомым. Это был голландец-полицейский. Тот самый легавый в штатском, который вчера стоял и делал вид, будто не замечает, как гестаповец до смерти избивает старую женщину.

Он и Аннье о чем-то говорили. Затем в глубине зала возник еще один мужчина — высокий, в темном костюме — и, подойдя к их столику, сел между ними.

— Sicherheitdienst,[10] — прошептала Река. Слово было длинным и неприятным на слух. — Узнаешь его? Нет? Ты взгляни на его лицо!

Маус последовал ее совету. Обычный мужчина. Коротко стриженные темные волосы. Ничего особенного.