Самая долгая ночь. Часть 1

А еще не знаю, готова ли она к встрече со мной, захочет ли вообще говорить, не испорчу ли я все своим появлением, а может, у нее… уже кто-нибудь появился. Одно дело, когда мы были в одной связке и пытались выжить в экстремальных условиях, и совсем другое – когда всех «отпустило» и появилось время обдумать все, через что мы прошли. И постепенно даже меня начинают одолевать сомнения: а имею ли я право быть с ней из-за нашего непростого прошлого? Именно я ответственен за смерть ее брата. Я отдал приказ на его устранение, ведь на тот момент все показатели говорили: Лиам Мартин критично заражен. Счет шел на секунды. И тогда, год назад, я принял единственно верное решение.

Эти мысли не отпускают меня вместе с образом связанного горящего Фрэнка, который почти так же часто, как и Ева, появляется в моих снах, выкрикивая: «Где бы ты сейчас был, если бы не я?!»

Но иногда приходит и Лора. В этом карнавале безумия и ночных кошмаров она для меня как островок спокойствия. Несмотря на горечь потери, я постепенно прихожу в себя и впервые после смерти Лоры с теплом реагирую на сны и мысли о ней. После Форт-Коллинса я больше не ношу с собой ее кольцо – теперь оно лежит рядом с нашей фотографией. С одной стороны, опасаюсь опять его где-нибудь потерять, с другой – после того, как я узнал правду о ее смерти, мне стало немного легче и я перестал держаться за воспоминания о Лоре, как за спасательный круг.

Иногда я думаю, что перешел все моральные границы, когда вынес приговор Фрэнку и бросил его в беспомощном состоянии умирать в Форт-Коллинсе. Возможно, Донована следовало привезти на базу для официального суда. Но Фрэнк был таким скользким ублюдком, что не оставил мне другого выхода. Если бы я позволил ему покинуть Форт-Коллинс, Донован закончил бы свою месть и убил Еву, а заодно и Нейта, и всех, кто попался бы на его пути.

События в Форт-Коллинсе не только открыли мне глаза на страшную правду, но и что-то изменили внутри меня. Я все чаще общаюсь с людьми, завожу новые знакомства, хожу на собрания и активнее включаюсь в рабочий процесс. Но на окружающих женщин по-прежнему смотрю как на сослуживцев, не более. После смерти Лоры я не замечал внимания в свою сторону или не хотел замечать – не хотел выбираться из состояния полного бесчувствия, потому что не видел в этом смысла. Но теперь причина моей «слепоты» – Ева Мартин. И я все еще жду, что она вот-вот позвонит.

Но проходит день, другой… Мой телефон оживает в основном по рабочим вопросам, вызывая тоску вперемешку с раздражением на того, чей голос раздается в динамике.

Спустя полторы недели после выхода на новую работу я начинаю беспокоиться: может, с Евой и Нейтом что-нибудь случилось? Но чем больше думаю об этом, тем чаще вижу во снах прорыв зараженных. Я раз за разом лечу на всех парах в Дарвен, но не успеваю вовремя спасти Еву. И каждый ночной кошмар неизменно заканчивается ее смертью на моих руках.

Я правда стараюсь, но не могу выкинуть это из головы, и как-то вечером после работы все-таки сажусь за компьютер в поисках частот Дарвена. Да, было бы проще позвонить Нейту – его номер я сохранил в телефоне после приезда в Центральный город. Но я все еще не уверен, нужно ли мое присутствие в их жизни настолько, насколько они оба нужны мне. Из-за этих мыслей чувствую себя полным идиотом, которому надо бы сосредоточиться на работе, но он почему-то думает совсем не о том.

Пока я переключаю частоты, поначалу опасаюсь, что не услышу ее, и тогда обещаю себе точно связаться с Нейтом. Но вот тишину квартиры внезапно заполняет бойкий голос Евы, и вместо радости я впадаю в ступор. Первый порыв – тут же выключить компьютер, потому что эмоции, которые я подавлял, обрушиваются на меня девятым валом. Я едва дышу и перестаю соображать. Прямо двухметровый тридцатипятилетний идиот.

Я не улавливаю смысл слов Евы, зато ярко вижу все, что произошло с нами в Форт-Коллинсе, будто это случилось всего секунду назад. Я сижу за компьютером почти не двигаясь до тех пор, пока Ева и Нейт не прекращают вещание, а потом не сплю всю ночь.

Значит, у нее все в порядке. Ева снова работает, и ее голос звучит так бодро, словно ее жизнь наконец-то вошла в нормальное русло и теперь у нее все хорошо.

Но почему тогда она мне не звонит?

Ответа у меня нет. Ни на этот вопрос, ни на то, что, черт возьми, творится со мной, когда я слышу ее и когда вспоминаю пробуждение в камере, где провел ночь с Евой, надеясь на ее выздоровление; или утро в отеле – поцелуй, нашу близость и мое осознание, что я не хочу отпускать ее.

Черт. Все-таки в коконе бесчувствия были свои преимущества.

Я продолжаю работать, но теперь каждый вечер слушаю эфир Евы. Не знаю, какого черта медлю и не еду к ней. Раньше, еще до Лоры, меня в таких делах мало что останавливало. Но с Евой Мартин все непросто – за два с половиной дня я так и не научился предугадывать ее реакцию на мои слова и поступки. Жаль, что у нас не было больше времени.