Самая долгая ночь

— Ну, тогда и проведи поезд через них, — слова Кагена прозвучали не как просьба, а как приказ. — Через стрелки. Выведи состав прямо на путь, что ведет в Эйтхейзен. И тогда никто на станции не узнает, что это за поезд. И никто нас не остановит.

Маус ждал, что скажет на это машинист. Тот посмотрел сначала на него, затем на Кагена.

— А зачем мне это делать? Чтобы вы потом меня застрелили, как вы застрелили орпо и жандармов? — сказал он и многозначительно посмотрел на мундир Кагена.

Немец вскинул ствол своего «стэна». Маус успел заметить, что автомат на боевом взводе. Тогда он посмотрел на лицо пожилого машиниста и сделал для себя вывод, что тому уже все равно. Машинист слышал выстрелы, возможно, даже, видел, как Каген уложил охранника. Так что терять ему было нечего. Каген может сколько угодно угрожать ему автоматом, но такой человек все равно поступит по-своему.

Маус встал между Кагеном и машинистом.

— Вас никто не застрелит, обещаю вам.

— Не мешай, — произнес у него за спиной Каген.

Маус обернулся к нему.

— Ну, давай, застрели его, — произнес он по-немецки, чтобы голландец его не понял. — И тогда нам всем конец. И тебе, и мне, и всем остальным.

— Он сделает то, что я ему скажу, — огрызнулся Каген.

— А что если не сделает? Ты застрелишь его? И кто тогда поведет состав? Ты не можешь убивать людей направо и налево, потому что иначе нам никогда не выбраться отсюда. Не знаю, как тебе, а лично мне хочется живым вернуться домой.

Поезд, покачиваясь, шел вперед. В будке машиниста было слышно лишь жаркое дыхание локомотива и скрежет лопаты, которой орудовал Альдер. К великому удивлению Мауса, Каген кивнул и опустил свой «стэн».

Маус обернулся к машинисту и обратился к нему по-английски:

— Если ты нас выдашь или попытаешься убежать, как твой приятель, — произнес он, стараясь говорить как можно спокойнее, глядя голландцу прямо в глаза, — я застрелю тебя сам. Ты меня понял?

Но машинист даже не моргнул глазом.

— Первая стрелка в полукилометре отсюда. Кто-то должен ее переключить, когда я сделаю запрос. Но это должен быть голландец. Потому что на сортировочной станции будет полно рабочих, и они должны слышать лишь голландскую речь.

Тем временем небеса разверзлись еще больше, и по стальным бокам локомотива застучали крупные капли дождя. Некоторые залетали внутрь и с шипением закипали, упав на стальной пол перед топкой.

— Я готов это сделать, — произнес Схаап.

Локомотив замедлил ход, колеса едва крутились, и с обеих сторон валили клубы пара. Маус стоял с открытой стороны позади машиниста, чтобы видеть, что происходит впереди. Схаап, сняв с себя «стэн», засунул в карман пальто «смит-и-вессон» и побежал впереди состава. Добежав до стрелки — металлического рычага длиной в три фута рядом с путями — остановился. На одном конце рычага, ближе к путям, был нарисован белый круг, на другом конце, который был похож на противовес, крепился квадратный кусок железа. Схаап нажал на рычаг, затем ухватился удобней и толкнул. Балка повернулась вправо, а с ней и белый круг на ее конце. Маус следил за стрелкой на путях. Было слышно, как та тоже передвинулась. Рука стоящего за стрелкой семафора опустилась вниз, а свет изменился с зеленого на красный.

— А почему загорелся красный свет? — спросил Маус, посмотрев на машиниста.

Голландец промолчал.

— Отвечай! — потребовал Маус, однако не стал для острастки пускать в ход «вельрод».

— Этот участок путей сейчас занят нашим составом, — неохотно ответил машинист.

— И кому еще это известно? — спросил Каген и отошел в сторону. Альдер, наоборот, вышел вперед, чтобы подбросить в топку еще угля. — Йооп говорил, что стрелки переключаются с центрального пульта. Наверняка есть какой-то способ, который позволяет следить за поездами и переключать нужную стрелку.

Машинист не спешил с ответом, однако в конце концов кивнул.

— Да, но их также можно переключать и вручную.

— Там известно, что мы сейчас здесь?

Машинист посмотрел на Кагена, затем на Мауса.

— То, что на путях находится поезд, да. Когда мы переключаем стрелку, они понимают, что движется состав. Но какой именно — неважно. В том числе и этот.

С этими словами машинист высунулся из локомотива, чтобы посмотреть вперед, и что-то крикнул по-голландски.

Маус высунулся снова, и увидел, что Схаап, помахав им рукой, бросился к следующей стрелке и, как и предыдущую, толкнул ее вправо. Локомотив покатил дальше, направо.

— Еще одна стрелка, и мы выедем на прямой путь, — сказал машинист и вновь что-то крикнул Схаапу. Тот, добежав до третьей стрелки, толкнул рычаг в сторону. Белый круг сдвинулся вправо, перекладина на шесте поехала вниз, а на семафоре загорелся красный свет. Машинист нажал на регулятор.

Но Схаап не вернулся в поезд. Вместо этого он продолжал бежать вдоль путей.

— Скажите ему, чтобы он возвращался, — приказал машинисту Маус, ощущая, как по спине пробежали мурашки. Впереди была видна длинная платформа. На дальнем ее конце он уже мог различить стоящие под дождем фигуры.